Skip to main content

Хроники Свободного университета. Часть 3

Первая конференция и весенний семестр 2021 год

Published onOct 17, 2022
Хроники Свободного университета. Часть 3

К 25 января 2021 года, ко дню св. Татьяны и Московского университета (Alma mater многих из нас), когда мы назначили первую учредительную конференцию Свободного университета, мы подошли с Декларацией ценностей, Mission, наметками Vision, проектом устава и условным делением на факультеты, о наличии которых мы пока совсем не собирались объявлять публично, но нам это было нужно для внутренней самоорганизации и, как минимум, для рецензирования новых программ.

Наметившиеся направления были в основном гуманитарными, то есть теми, в отношении которых уже вовсю началось давление и политическая цензура в России. Это, в первую очередь, политическая философия, политология, публичное право и антикоррупционные знания. Спустя полтора года президент Путин официально заявит, что политология не является наукой, а философские и публично-правовые направления в университетах и научных центрах будут либо полностью разгромлены, либо приспособлены под функционирование в условиях цензуры. Помимо социально-политико-правового и философско-религиоведческого цехов в университете с самого начала сформировалась сильная филологическая школа. Пришедшие вслед за гуманитариями математики, начинавшие с теории игр и теории вероятностей для гуманитариев, начали активно развивать направление точных и естественных наук. На подходе была и самостоятельная историческая школа. Но пока это были лишь никак не оформленные небольшие группы преподавателей, которые поодиночке приводили «за руку» в университет своих коллег. Нам нужна была определенная институционализация этих групп, чтобы они зажили своей внутренней самоуправляемой жизнью. Нужны были хотя бы небольшие и ненавязчивые правила, которые позволили бы институции целенаправленно развиваться.

К этому времени мы зарегистрировали в Латвии НКО «Свободный университет» (biedrība Brīvā Universitāte). Мы понимали, что нам в любом случае нужно юридическое лицо в Европе, которое может собирать донаты и в будущем быть преобразовано в нечто большее, нежели просто сообщество академиков-волонтеров. Наши амбиции тогда еще не имели четких абрисов, но они у нас точно были. Их постепенная и неуклонная конкретизация приводит нас к однозначному выводу, что рано или поздно мы должны стать независимым, негосударственным, аккредитованным трансграничным онлайн-университетом.

Долго дискутируя, мы также выработали наш необычный девиз «LIBENTER AC LIBERALITER» — «счастливо и свободно» (если переводить буквально). В риторике эта конструкция называется гендиадис, то есть разделение на два слова одного концепта — Свободы, рождающей счастье, и Счастья, рожденного свободой. Девиз этот, предложенный Андреем Десницким, не случаен, потому что он отражал и отражает внутреннее состояние коллег, объединившихся в виртуальных стенах университета. Вот ощущение, записанное членом Ученого совета университета Дмитрием Дубровским:

Я не очень помню тот день, когда прочитал про создание Свободного университета, но помню первую же мысль, которая мне пришла в голову — я должен там работать. Война еще не началась, меня еще даже не уволили из НИУ-ВШЭ, как тех профессоров, которые создали Свободный, но я понимал, что мое место — там, с коллегами.

Интересно, что многих из коллег я знал, но только шапочно, и, кажется, лично не знал никого. Некоторые из профессоров Смольного, например, Гасан Гусейнов или Елена Лукьянова, были мне знакомы потому, что я следил за погромом Вышки и писал об этих вопиющих историях нарушения академической свободы. Кирилла Мартынова я чаще читал в «Новой газете», и точно не встречал в Вышке (мы преподавали на разных программах). Еще более странным было то, думал я, что они создали онлайн-университет в момент, когда, казалось бы, все уже устали от пандемийного онлайна, и, как я боялся, это может повредить идее. Но оказалось, что идея свободного от идеологических и бюрократических пут государства образования была настолько простой и желанной, что, кажется, в первые же дни своего существования он получил большое количество предложений от разных преподавателей, потому что всех поразила мысль, как будет здорово прочитать тот курс, который ты и так читаешь, только так, как хочешь ты сам, без оглядки на ФГОСы и прочие ужасы российского высшего образования. И еще я помню, что чувство, которое я испытывал, когда присоединился к Свободному университету, я до этого испытывал дважды – когда поступил в Европейский университет в СПб, и когда начал работать в Смольном колледже – это был запах свободы.

Мы волновались, придут ли на виртуальную конференцию коллеги, будет ли кворум, удастся ли справится со сложной повесткой, сумеем ли проголосовать… К тому же за пару дней до конференции внезапно был предложен альтернативный проект устава. В итоге у нас всё получилось, хотя это собрание сильно отличалось от привычных собраний в государственных российских вузах. Вот что рассказывает автор основного проекта Устава Андроник Арутюнов:

В целом ничего революционного или необычного в уставе Свободного университета не было. Была реализована классическая схема академического самоуправления, в которой главный исполнительный постоянно действующий орган — это Учёный совет, а высший орган, полномочный принимать окончательные решения — ежегодная конференция профессоров. Вместо канонического единоличного ректора мы предложили коллективную «председательствующую коллегию», состоящую из трёх выбранных конференцией членов ученого совета. Если совсем коротко, то Свободный университет — академическая парламентская республика.

Самым сложным (и, видимо, по сей день не всеми понятым) моментом устава является принцип формирования ученого совета. Вообще, вопрос баланса представительства представляется чрезвычайно важным: нельзя лишить голоса отдельный факультет, нельзя оставить за бортом активного человека. Важно иметь механизмы контроля, но нельзя и лишать исполнительный органы полномочий. Необходима прозрачность, но есть и объективная политическая обстановка репрессий и идущей войны. Пытаясь учесть все эти аспекты, была получена формула формирования Ученого совета из трёх частей:

  • постоянные представители факультетов (выдвигаются школой и утверждаются конференцией);

  • «списочные» постоянные члены УС (выдвигаются в личном качестве и утверждаются конференцией);

  • ротируемые представители факультетов (утверждаются факультетом и в любой момент, на усмотрение факультета, могут быть отозваны/заменены).

Из первых двух категорий — постоянных членов УС — избирается председательствующая коллегия с учётом принципа скользящей ротации.

Удалось довольно удачно ввести формы контроля: есть контрольно-ревизионная комиссия, избираемая отдельно от Ученого совета, которая проводить время от времени ревизии. Есть бюджетный комитет, которые занимается вопросами финансирования. Также не малую роль играет Наблюдательный совет, эдакий ареопаг старейшин, которые (в отличие от наблюдательных советов во многих вузах) отнюдь не является теневым правительством, но при этом оказывает серьёзное влияние на университет: и советом, и участием в непосредственной жизни университета.

Важный принцип, лежащий в основе самоуправления — доверие выборным органам и вообще коллегам. Мы доверяем выбранному ученому совету, мы доверяем контрольно-ревизионной комиссии, которая присматривает за ученым советом. Мы доверяем мнению школ и рецензентов. Доверие — главная основа самоуправления.

Устав (не без изменений, конечно) был принят. Не все профессора были рады такому уставу, не все оказались готовы участвовать в самоуправлении. Массу споров и даже попыток саботажа вызвали полномочия ученого совета, наличие факультетов, право принимать заявления от лица Университета и многие другие вопросы. Но, в целом, устав заработал, а заложенная в нём схема показала себя действующей.

Вспоминает Гасан Гусейнов:

Первые же встречи нашего сообщества, в которых, помимо юристов, филологов и историков, всё более активное участие стали принимать математики и программисты, обозначили некоторые разногласия в понимании самой идеи свободы в ее сочетании с научной и организационной дисциплиной. Как бы банальна ни была мысль о невозможности обеспечить высокий научный уровень и академическую свободу, мы считали именно ее нашей путеводной звездой. Люди старшего поколения так или иначе вышли из иерархической и клановой системы организации высшего образования, знали не только об удушающей атмосфере всевозможных междусобойчиков, но и о другой опасности — передачи всех организационных полномочий от преподавателей менеджменту. Люди помоложе, наоборот, не всегда чувствуют угрозы, исходящие со стороны профессиональных организаторов процесса, для которых содержание академических дисциплин второстепенно. И все же нам удалось прийти к согласию в трех главных пунктах: все главные решения принимает общее собрание профессоров университета; когда у нас появятся студенты, то и они будут вовлечены в этот процесс через систему представительства. Но главный орган власти в университете — это общее собрание всех его преподавателей. Второе решение касалось разделения на цеха (школы, прообразы факультетов). Понятно, что в перспективе возможны столь глубокие разногласия между цехами, что либо им самим придется почковаться, либо возникнут прообразы колледжей — конкурирующих за интерес студенчества микросообществ. Свободный университет не может заранее ограничивать брожение в своем свободном пространстве. Единственное ограничение, на которое мы решили пойти сразу, это создание высокой контрольной инстанции — международного наблюдательного совета в составе известных европейских, российских и американских ученых, издателей, писателей, которые одновременно ценят идеалы политической, гражданской свободы и идеалы науки.

В Устав университета было включено и положение об обязательной ротации всех его руководящих органов, включая Ученый совет и Контрольно-ревизионную комиссию. Мы приняли и еще одно важное решение — отказаться от идеи деления наших преподавателей по категориям. Пока мы работаем бесплатно, это не очень заметно. Но как только в бюджете университета появятся первые деньги, как их распределять? И вот мы приняли решение, что у нас не будет иерархии, согласно которой профессор получает больше доцента, доцент больше старшего преподавателя и т. д. Преподаватель готовится к занятиям и тратит время и человеческие силы. Равная оплата равного труда. Разумеется, всякий расчет должен будет принимать во внимание размеры группы и другие факторы. Но принцип горизонтального равенства был принят.

После первой конференции из университета ушли коллеги, которые сочли риск сотрудничества с негосударственной и не желающей принимать деньги от государства организацией неприемлемым. Отказались от сотрудничества с нами и некоторые потенциальные менеджеры, которым не понравилось, что важнейшие решения будут принимать не они, а сами преподаватели, часто ничего не понимающие в деловой жизни. Но мы расстались по-доброму.

Андроник Арутюнов:

Несмотря на введение некоторой бюрократии и внутреннего упорядочивания жизни, устав не превратился в кандалы. Университет — живой организм, он растёт и масштабируется. Со временем система самоуправления наверняка потребует ревизии, которую будут делать (хочется верить) уже более компетентные люди. Но важно сохранить основные принципы. Свободный университет должен быть самоуправляемой корпорацией профессоров. Свободный университет должен быть свободен от идеологических штампов (любого окраса) и от глупой бюрократии. Университет должен быть местом для дискуссий, в которых действует не принцип «кто громче крикнет» и в котором уважается итоговое мнение, принятое согласно процедуре.

Мы благополучно прошли через несколько кризисов и конфликтов. Их, конечно, немало еще и впереди. Но чёткие процедуры и ясные принципы самоуправления — это именно то, что необходимо для их преодоления и для дальнейшего развития университета. Конечно, устав это всего лишь пиксели на экране и байты в памяти компьютера. Не он определяет жизнь университета, но, как и любые другие «правила общежития», без него невозможно сосуществование такого количества талантливых профессоров и студентов.

Мы договорились, что в течение года будем потихоньку тестировать и совершенствовать устав. И доложим о результатах и предложениях на следующей конференции. На конференции были избраны первый Ученый совет и первая Управляющая коллегия. В Совет вошли Андроник Арутюнов, Виктор Горбатов, Гасан Гусейнов, Андрей Десницкий, Дмитрий Дубровский, Сергей Зенкин, Александр Исавнин, Юлия Лежнина, Елена Лукьянова, Кирилл Мартынов, Сергей Шпилькин, Олег Трояновский и Арсений Хитров.

Первый триумвират Управляющей коллегии — Елена Лукьянова, Кирилл Мартынов и Арсений Хитров.

В соответствии с решением Конференции мы провели переговоры и сформировали Наблюдательный Совет. В него вошли:

  • Билл Боуринг, профессор юридического факультета Лондонского университета Бирбек,

  • Мирья Лекке, заведующая кафедрой славянской литературы и культуры Регенсбургского университета,

  • Риккардо Николози, заведующий кафедрой славянской филологии университета Мюнхена,

  • Елена Михайловна Немировская, основатель Московской школы гражданского просвещения,

  • Ирина Дмитриевна Прохорова, основательница и главный редактор издательства «Новое литературное обозрение»,

  • Филипп Роже, профессор Высшей школы социальных наук (Париж) и Виргинского университета (Шарлотсвилл),

  • Эллен Руттен, профессор литературы Амстердамского университета

  • Тифэн Самуайо, профессор Высшей школы социальных наук (Париж),

  • Юрий Петрович Сенокосов, основатель Московской школы гражданского просвещения,

  • Андрис Спрудс, директор Института международных отношений Латвии и декан факультета европейских исследований университета Страдиня (Рига).

Позже к Наблюдательному совету присоединились еще два академика-куратора школы точных и естественных наук — доктор биологических наук, профессор, член Academia Europaea Михаил Сергеевич Гельфанд и академик РАН, президент Московского математического общества Виктор Анатольевич Васильев. Так у нас появился внешний камертон, по которому мы сверяем наши действия и намерения.

К апрелю к нам присоединились еще 14 курсов:

  1. 1917 год глазами автора дневника.

  2. Введение в internet governance.

  3. Интертексты Мандельштама: комплексный анализ и верификация

  4. Как и зачем проводить социологические исследования?

  5. Конституционное правосудие

  6. Основы англо-саксонской теории права.

  7. Политическое бессознательное: 40 лет спустя

  8. Религия и видеоигры

  9. Рождение политической философии: проблема калокагатии в «Домострое» Ксенофонта

  10. Российское пространство и российское государство

  11. Средневековые бестиарии

  12. Феминистская философия

  13. Экономическое и социальное неравенство

  14. Основы медиабезопасности

Так мы перевалили через экватор первого нашего учебного года и двинулись вперед. Уже появились цеха (факультеты) с собственными чатами, в которых была каждодневная жизнь. Не только учебно-научная, а с днями рождениями, с шутками, мыслями и репликами, со ссылками на интересные материалы. У цехов были выборные деканы (координаторы). Как все это было непохоже на редкие протокольные кафедральные встречи! Был создан общеуниверситетский студенческий чат, который зажил своей жизнью. Лично меня особенно радовали чаты учебных групп. За 40 лет педагогического стажа я не так часто видела своих учеников за пределами аудитории. Теперь я могла коммуницировать с ними 24 × 7. И это было прекрасно!

То есть у нас был уже не просто пузырек воздуха академической свободы. У нас начала появляться университетская атмосфера, наполненная совместными планами, потенциальной кроссдисциплинарностью и ответственностью не только за свои личные курсы, но и друг за друга, за общее качество, за престиж и судьбу институции. Мы даже начали потихоньку междисциплинарно дружить. Это было очень непривычно после узкодисциплинарных российских кафедр и факультетов. Шел 2021 год. Мы еще не подозревали, как скоро все это нам пригодится совсем в других обстоятельствах. Сейчас, после 24 февраля 2022 года атмосферу эту уже трудно реконструировать…

Вот еще одно впечатление. Профессор Андрей Десницкий:

В отличие от отцов-основателей Свободного меня ниоткуда не увольняли. Просто в один из последних дней августа 2020 года я прочитал о том, что создается такой университет, где будут только преподаватели и студенты и совсем не будет администраторов. И я понял, что это проект моей мечты. А еще в нем участвовал Гасан Гусейнов, который в далеком 1985 году преподавал нам, первокурсникам филфака МГУ, мифологию — и помог увидеть мир под каким-то совсем новым углом. Так что мне было, кому написать и от кого срочно получить приглашение в надежде, что мы с Асей Штейн (моей женой, а тогда студенткой той же группы) снова откроем для себя что-то совсем новое с его помощью. Так что можно сказать, я попал в Свободный «по блату». А вот дальше оказалось, что блата совсем никакого нет. Всякий, кто участвовал, к примеру, в собрании ТСЖ знает, насколько тяжело бывает договориться людям «по горизонтали», когда над ними не висит спущенная сверху иерархия и четкие формальные правила. Можно было ожидать, что все переругаются и разбредутся по разным углам, мало ли было таких примеров, или что какая-то отдельная группа постепенно захватит власть и начнет всем диктовать свои условия.

Но нет, ничего этого не произошло. Были разногласия, были споры, порой горячие. Но мы — группа очень разных людей, которые сами взяли да и назвались Свободным Университетом — смогли путем демократических и открытых процедур сформировать структуры самоуправления и принять решения, которые учитывали максимальное количество мнений.

У любой деятельности должны быть какие-то бонусы. От Свободного я пока не получил ни копейки, но лучшей платой для меня стало участие в этом удивительном эксперименте. В каком-то смысле я чувствую себя матросом на «Санта-Марии» в экспедиции Колумба: даже не зная, что мы откроем в конечном итоге, мы уже раздвигаем горизонты возможного.

Comments
0
comment
No comments here
Why not start the discussion?