Skip to main content

Руины. Архитектура воспоминаний. Многократное преломление

Published onJan 22, 2023
Руины. Архитектура воспоминаний. Многократное преломление

Куда бы вы не отправились по России, если поездка будет сколь-нибудь продолжительной, вряд ли она обойдется без видов заброшенных придорожных домов, которые смотрят мертвыми глазницами выбитых окон. Чем дальше от крупных городов, тем печальнее масштабы разрушений. Это современные руины мирного времени, которые не становятся архитектурной или культурологической потерей, просто выразительный знак социального неблагополучия. Но зрелище это вызывает болезненное чувство опустошения.

И совсем другие ощущения от вида заброшенных строений ко мне приходят в маленькой затерянной деревне, куда добраться можно только грунтовыми дорогами, проезжими лишь в удачную погоду. Это земля моих предков, из тех мест родом отец, мое персональное место силы и тайное убежище. Я ездила туда каждый год за травами, кроме этого последнего, внезапно военного лета. Пожалуй, деревню эту можно уже назвать «бывшей», в ней обитаем только один дом. Остальные дома потеряли хозяев много лет назад. Но, что странно, от зрелища разрушенных домов не возникает болезненного чувства утраты. Природа здесь отвоевывает оставленные территории. Уверенно возвращает себе свое. Прежние фруктовые деревья разрастаются буйно и неудержимо, кем-то любовно посаженная сирень превращается в непроходимые заросли. И бывшие дома постепенно становятся лишь фоном или почвой для этой насыщенной новой жизни. А если там много глинобитных, саманных построек, те на удивление быстро исчезают вообще без следа, отдавая землю земле.

Руины могут стать для нас чем угодно. Болью, зияющей раной, уроком, огромным вдохновением, точкой обнуления и возвращения к истокам, переключением регистра времен… И главный критерий, влияющий на то, чем они все-таки станут, как мне кажется, — принимаем ли мы внутреннюю логику событий, о которых говорят нам руины, признаем ли естественным ходом вещей? Согласуется ли эта история с нашим чувствованием гармонии жизни? Либо они кричат нам о неоправданных разрушениях, насилии, нарушении этой гармонии, против которых мы внутренне восстаем?..

Руины дают огромную возможность творческого переосмысления информации и эмоций.

Иногда на былых руинах вырастают не только новые здания, но и новые культурные явления.

Когда-то в степях, неподалеку от озера Меотида, греки основали город. Он стал самой северной точкой Боспорского царства, здесь шла торговля между эллинским миром и степняками-кочевниками, и постепенно этот окраинный город на стыке цивилизаций стал уникальным сплавом культур, греческой и варварской.

Ранние восьмидесятые годы ХХ века. Молодые талантливые поэты юга России, не нашедшие себе места в литературном процессе того времени, обретают неожиданное пристанище на руинах древнего города — в музее-заповеднике Танаис. Директор музея предлагает им работу, а это значит, перебраться из города, иметь необходимые для того времени трудовые документы и спокойно посвятить себя творчеству. В результате группка «литературных отщепецев» выросла в заметное литературное явление — Заозерная школа южнорусской поэзии. И каждый из состоявших в ней людей получил шанс не затеряться, вырасти творчески и обрести свой голос. Они жили в этом завораживающем преломлении времен, работали на раскопках, доставали спрятанные в земле до поры амфоры и пифосы, прикасаясь к руинам ушедшей цивилизации, которую они отныне считали своей обретенной литературной родиной. Действительно ли ушедшей, если этот фундамент оказался более надежной опорой для творцов и искателей, чем монохромная реальность ХХ века?..

Возьму на себя смелость привести тексты двух поэтов-заозерников.

Здесь взгляду живому
Откроется город у моря.
Сплетение наречий,
Слиянье кровей и сердец.
А мертвому взгляду —
Лишь пепел да прошлое горе,
Лишь мертвые камни,
Лишь ветер,
Лишь Мертвый Донец.
Осколок судьбы,
Возлежащий средь неба и пыли…
И след отпечатан
В еще не остывшей золе.
До боли знакомый —
Так, словно однажды мы жили,
Так, словно прошли мы однажды
По этой земле.

Г. Жуков

Здесь, под высоким небом Танаиса,
Я ехал в Крым, расстроен и рассеян,
На поиски случайной синекуры.
И у друзей на день остановился,
И дом купил, и огород засеял,
И на подворье запестрели куры.

Здесь под спокойным небом Танаиса,
Я перестал жить чувством и моментом:
Я больше никуда не порывался,
Я больше никогда не торопился,
Возился с глиной, камнем и цементом
И на зиму приготовлял запасы.

Здесь, под античным небом Танаиса,
Зимой гостили у меня Гораций,
Гомер, Овидий, Геродот, а летом
Родные и приятели: актрисы,
Писатели каких-то диссертаций,
Изгнанники, скитальцы и поэты.

Здесь, под ненастным небом Танаиса,
Сначала долго, нестерпимо долго
Терпел я недороды, но в награду
Однажды все рассады принялись, и…
Взошла любовь, Россия, чувство долга,
И наконец, душа, которой рады.

Здесь, под бездонным небом Танаиса,
Перед собой я больше не виновен
В том, что люблю мышленье и свободу.
Вот дом, в котором я родился,
Вот кладбище, где буду похоронен, —
Всего минут пятнадцать ходу.

В. Калашников

DOI: 10.55167/9e7cb16f2a82

Comments
0
comment
No comments here
Why not start the discussion?