Как ни странно, я практически никогда не бывала в Вильнюсе. Лишь однажды проездом в отрочестве. Моей Балтией была строгая холодноватая Рига с ее готикой и югендштилем, переменчивым взморьем, четкой графикой улиц, продуваемых в любое время года свежими морскими бризами. Мы любили ее такой — аккуратной и четкой, строгой и непреклонной. Вильнюс, к моему изумлению, оказался иным — более изящным и игривым, витиевато-барочным. Лабиринт его улочек заманивает и затягивает в свое причудливое переплетенье, чтобы, побродив полчаса без цели по уютнейшим дворам и подворотням, ты вынырнул внезапно к уже знакомому собору или мосту.
Старый город отреставрирован деликатно и без пафоса: бывшее бедняцкое жилье превратилось в уютные тихие кварталы с маленькими красивыми домиками, где почти в каждом дворе столик с парой кресел и свечами-фонариками, забавные граффити, рукодельные садовые скульптуры.
На стенах бывшего еврейского квартала, жителей которого постигла та же трагическая судьба, что и всех жителей всех еврейских кварталов Европы, деликатные муралы: силуэты жителей, словно тени, все еще обитающие в узеньких улочках: пара худеньких мальчишек-подростков, разносчик с тележкой, пожилой цадик, почтенная дама. Память о Холокосте бережно воссоздана почти из небытия. Память, как и рукописи, не горит даже в огне крематориев концлагерей.
Вильнюс красив и уютен, но без показухи и глянца, как мягкие домашние тапочки и теплый, чуть потертый плед; он накрывает тебя и окружает теплом и заботой. Со второго раза тебя узнают в ресторанчике, булочной, аптеке на углу квартала. Вежливо терпят твои корявые попытки выразить несложные мысли по литовском: «простите, пани, я еще только учусь», терпеливо переходят на русский или английский. Но, кажется, искренне рады твоим попыткам хотя бы поздороваться или поблагодарить по-литовски.
Я спасаюсь Вильнюсом от тоски по дому, тревоги за будущее, страха войны, которую вроде почти не ощущаешь в этой полной скромного достоинства небогатой европейской столице… Но в миграционном центре целый этаж выделен для граждан Украины. Встревоженные усталые лица, потухшие взгляды, напряженные руки. И невероятная доброжелательность персонала, спокойно и терпеливо разъясняющего особенности процедуры, помогающего всем и каждому. Солидарность с Украиной чувствуется везде: украинские флаги тут не только на государственных зданиях, но и на частных домах и балкончиках, граффити во дворах — тоже часто про Украину и украинцев. В городском транспорте на каждой остановке доброжелательно напоминают по-украински, что проезд для граждан Украины бесплатный. Для меня это не просто информация о муниципальных льготах. Это о щедрости и гостеприимстве тех, кто и так небогат и живет в тесноте, но готов потесниться и поделиться с теми, кому сейчас по-настоящему плохо.
Как закончить? Здесь должна быть какая-то мораль, хлесткий и яркий финал, но его нет. Потому что нет пока что, увы, финала в жуткой и бессмысленной войне. Потому что вместе со своим домом мы утратили прошлое, но не обрели будущее. И приходится жить здесь и сейчас. А здесь и сейчас есть Вильнюс. И спасибо ему за это.
DOI: 10.55167/01119abdd749