Skip to main content

Добро пожаловать в Zомбиленд: российский кинематограф новой войны

Published onOct 27, 2023
Добро пожаловать в Zомбиленд: российский кинематограф новой войны

Ключевые слова: кинематограф, сериалы, блокбастеры, авторское кино, российская культура, культурная политика, экономика культуры, пропаганда, идеология.

Аннотация: В статье рассматривается драматичный слом траектории российского кино, успевшей до 24 февраля 2022 года оформиться в историю успеха. Основная гипотеза состоит в том, что с учетом инерционного характера данной отрасли культурного производства кинематограф «подновленной» РФ лишь к концу 2023 года в полной мере обнаружит последствия перехода культуры в режим обслуживания террористического государства.

В 2022 году петербургская группа Tequilajazzz в лице своего лидера — бас-гитариста Евгения Федорова — переехала в Таллинн и сменила три последние буквы на русские «з». Рутинный парадокс эпохи зловещих перевертышей состоит в особом прочтении некогда яркой и стильной латинской литеры, на фоне которой русская буква внезапно превратилась если не в признак антивоенного языка, то по меньшей мере в инструмент дистанцирования от нынешней России. Для окружающего мира это советский зомби, вставший из гроба. Сам он, впрочем, убежден, что всего лишь поднялся с колен.

Кинематограф страны, ведущей захватническую войну, но не признающей ее таковой, еще с 2014 года включал в себя устойчивый сегмент пропагандистских произведений, которые не замечали кинокритики и неохотно смотрели зрители. Так, например, снятые в 2014 году образцы прямой антиукраинской пропаганды, такие как «Военный корреспондент» или «Русский характер», были сделаны по заказу телеканалов и, будучи не сериалами, а кинофильмами по хронометражу, в кинотеатрах не шли, тогда как показатели их просмотров на «России» и «НТВ» недоступны. Одиозный «Крымский мост. Сделано с любовью» (2018) по сценарию Маргариты Симоньян при бюджете 154 245 687 рублей собрал в прокате 70 856 638, то есть принес убыток свыше 83 млн рублей1. Фильм опытнейшего Рената Давлетьярова «Донбасс. Окраина» (2018) при бюджете 105 721 524 рубля принес вместе с зарубежным (СНГ) прокатом 21 616 406 рублей по курсу 62 рубля 60 копеек за доллар. То есть его чистый убыток составил 84 105 118 рублей. Минкульт РФ будто бы объявляет питчинг под негласным девизом: «Кто освоит больше государственных средств и принесет меньше прибыли».

Эти сокрушительные прокатные провалы усыпляли бдительность российской культурной публицистики, считавшей ниже своего достоинства обращать внимание на пропагандистские поделки, если их даже народ не смотрит. При этом упускалось из виду, что целевая аудитория подобной кинопродукции привыкла пользоваться пиратскими сервисами или же подключаться к дешевым ivi.ru и more.tv. Судя по комментариям на форумах и том же «Кинопоиске», люди активно потребляли эти произведения, хоть и журили их за низкий уровень. Что касается идеи дегуманизации населения бывших республик СССР, в первую очередь, расположенных на западных границах, то она встречала горячую поддержку в российских массах начиная, как минимум, с фильма «Брат 2». Автор этих строк прекрасно помнит овацию, которой в 2000 году зал кинотеатра «Кристалл-Палас» на Невском проспекте встретил фразу: «Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!».

После начала полномасштабного вторжения в Украину изменения в российской киноиндустрии были неизбежны. Однако особенность кинематографической отрасли состоит в ее крайне инерционном характере. За редкими исключениями летом 2023 года в российских кинотеатрах шли фильмы, производственный период которых, если и начался после 24 февраля 2022 года, то в любом случае был запланирован раньше. В этом смысле такие масштабные и предсказуемо провальные фильмы, как снимавшийся летом 2021 года историко-пропагандистский «Нюрнберг» Николая Лебедева (вышел в марте 2023-го и собрал 317 391 768 рублей при бюджете в 674 300 000!), поучительны тем, какие акценты невольно расставляет в них новая эпоха.

Иногда ошибочно называемый «последним предвоенным», 2021 год был годом надежд и сюрпризов российского кино. От него не ждали «мирового прорыва», какие в свое время осуществили южнокорейская, румынская или «странная греческая» волны, так как сама структура киноиндустрии в 2010-е годы фундаментально изменилась. В частности, потеряло актуальность понятие «национального кино», ныне вынужденно возрождаемое в той же России по факту ее международной изоляции. И тем не менее, какой бы сейчас очевидной ни представлялась токсичность России начиная с аннексии Крыма, именно в период 2014–2022 годов российский кинематограф успешно врастал в мировой. Россияне научились делать востребованные сериалы для Netflix, если вести отсчет с таких позиций, как «Мажор» (2014) и «Метод» (2015). Это были тестовые покупки онлайн-сервиса, и они оправдали ожидания. I was hanging around again and again — так можно резюмировать комментарии к российской продукции, которую даже не собирались ассоциировать с действиями России в Крыму на Донбассе. Вскоре была снята «Sпарта» (2016) и самое главное — «Эпидемия» (2019), которая очень подкупила интернациональную аудиторию тем, что не пыталась настойчиво продавать ей детали российской истории и политики, развертывая постапокалиптическую дистопию в категориях универсального сюжета2.

Накануне большой войны «русские» (хотя война в Украине заставила, кажется, окончательно отказаться от некритического употребления этого термина) научились делать продукт, который может быть интересен кому-то за пределами русскоязычной аудитории не своей экзотичностью и отработкой стандартов «Толстоевского», но лишь грамотно специализированной аранжировкой универсальных историй. Характерный случай — комиксовая вселенная «Майор Гром», первая полнометражная часть которой под названием «Чумной доктор» пророчески снималась накануне пандемии, была куплена все тем же Netflix и показана в 65 странах. В 2022 году вышел быстро снятый приквел «Трудное детство», на 2024 года запланирован выход «Игры». В саге о Громе важно, что она вырастает из графической субкультуры и гибко относится к реальности. Это такой же условный мир, сеттингом которого является Санкт-Петербург, что и в супергеройской вселенной Marvel, где какой-нибудь Нью-Йорк совершенно не обязан быть идентичным оригиналу. Там свои законы, к которым давно приучен зритель во всем мире. И режиссер франшизы Олег Трофим, записывающий видеоэссе о структуре собственных мизансцен и выпускающий душевные песни под псевдонимом Оленжон в коллаборации с «российским Coldplay» — группой Sirotkin, — отлично усвоил эти законы. Однако злая ирония состоит в том, что вся эта универсальность в современных реалиях лишилась остатков смысла.

Незадолго до полномасштабного вторжения в Украину Россия обратила на себя внимание и в сегменте среднебюджетного артхауса. 2021 год в этом смысле без преувеличений достоин отдельной книги, наподобие 1999-го3. В том году Венеция рукоплескала картине «Капитан Волконогов бежал» Натальи Меркуловой и Алексея Чупова, это продолжалось 8 минут, сколько идут финальные титры4. Там же хорошо приняли «Мама, я дома» Владимира Битокова — выпускника кабардино-балкарского курса Александра Сокурова. В Каннах финско-российская копродукция «Купе номер шесть» Юхо Куосманена получила Гран-при жюри, с призами уехали оттуда «Петровы в гриппе» Кирилла Серебренникова и «Разжимая кулаки» Киры Коваленко — еще одной ученицы Сокурова. «Межсезонье» Александра Ханта, взявшее приз в Таллинне, и «Герда» Натальи Кудряшовой, отмеченная в Локарно, достраивали ряд, изумляющий всех, кто привык к хроническому дефициту профессионализма в российском кино. Авторский кинематограф также перестроился на новый уровень непосредственно перед тем, как руководство страны принесло все ее достижения в жертву богу войны.

«Лебединой песней» этого многообещающего процесса стал фильм Натальи Мещаниновой «Один маленький ночной секрет», снимавшийся на стыке 2021–2022 годов и попавший в конкурс Роттердамского фестиваля, несмотря на пресловутый «кэнселинг всего русского», степень которого пропорциональна близости к границам России. Максимум, на что способно нынешнее авторское кино, чтобы показать хотя бы видимость независимости — это когда главный редактор журнала «Сеанс» Любовь Аркус распространяет сделанный со своими и для своих метафильм «Балабанов. Колокольня, Реквием» (2023). Это кинематограф в режиме фатической функции коммуникативного акта5, подчеркивающий важность сообщения как такового: вот мы, «Сеанс», остаемся и работаем, где работали — то ли как «русский ковчег», то ли как башня из слоновой кости.

В 2022 году многое, что было связано с постсоветской инерцией затянувшегося промежутка, разлетелось вдребезги. Деятели культуры в основной массе остались в стране, ведущей агрессивную войну. Статистически невозможно, чтобы люди, имевшие в России очень хорошие перспективы до самого последнего времени, внезапно уехали в неизвестность. Кирилл Серебренников, уехавший сразу после освобождения из-под стражи и успевший получить необходимые дивиденды от этого решения, или Чулпан Хаматова, которую приютил в своем театре хорошо чувствующий конъюнктуру Алвис Херманис, не могут служить примерами для других, кто не имеет сопоставимых связей на Западе. При этом если театр еще может функционировать там на русском языке, будучи заведомо камерным явлением, то кино в эмиграции проблематично. Пусть 100 лет назад какие-то примеры еще были возможны, хотя и просуществовали они очень недолго6, тогда как нынешнее устройство индустрии изначально блокирует появление каких-либо анклавов, которые могли бы снимать за границей русскоязычное кино.

В России в поле публичной работы остаются те, кто сделал выбор в пользу сделки, от которой уже не отмыться. Но это и неважно, если жить одним днем. Тем более, что опыт почти безболезненного превращения советской элиты в российскую после демонтажа Советского Союза вселяет надежду. Люди, ныне связавшие себя сотрудничеством с нынешним руководством по факту работы в России, рассчитывают, что даже в случае скорой смены режима, прекращения войны и начала политических реформ им ничего не грозит. Разве что кто-то засветился в производстве не просто пропагандистских, но нарочито человеконенавистнических фильмов с финансовым участием Евгения Пригожина — «Солнцепек» (2021) или «Лучшие в аду» (2022). Хотя в свете неудавшегося военного мятежа в конце июня 2023 года людей, в том или ином качестве сотрудничавших со структурами ЧВК «Вагнер», могут ждать самые серьезные проблемы как раз при правящем режиме.

Об этих весьма специфических военных боевиках стоит сказать отдельно. Они претендуют на выражение особой, не во всем совпадающей с линией власти позиции, в которой совмещаются противоположные понятия «военного братства» и циничного профессионализма. Первый из фильмов рассказывает историю бывшего «афганца», волей случая оказавшегося водителем «скорой помощи» в Луганске 2014 года и наблюдающего неприглядную «правду войны» (террор со стороны Украины, которую инструктируют западные военные). Картина находится в одном ряду с вышедшими в том же (!) году боевиками по сценариям все того же Владимира Измайлова, такими как «Турист», «Гранит» и «Шугалей 3»7, где на материале разных африканских стран рассказывается о работе российского спецназа. Параллельно фестивальным успехам кино России 2021 года активно обрабатывало определенный зрительский сегмент, приучая к войне, ведущейся «альтернативными» методами на чужой территории.

Второй фильм, снятый летом 2022 года на натуре разрушенного города Попасная Донецкой области и выложенный в сеть уже в октябре, представляет собой чистый шутер. Это кино без протагонистов, без драматургического конфликта, без мотивации действия и выводов, способных пролить свет на причины и последствия происходящего. Таков избранный авторами прием, как свидетельствует находящийся в позиции внутритекстового комментатора герой Алексея Кравченко — профессионал войны, перекочевавший сюда из «Солнцепека» и по пути сокративший эмоциональный диапазон. Это чистый человек-функция под стать «желтым» и «белым», которые в фильме неизвестно почему убивают друг друга, демонстрируя, что у современной войны нет никакого смысла, кроме нее самой. Именно это обстоятельство позволило ведущему телеканала «Дождь» Алексею Коростелеву (который в декабре 2022 года отличится неаккуратными формулировками и будет уволен с канала) всерьез назвать фильм, снятый на деньги Пригожина, «антивоенным»8.

Упрощение, по пути которого идет российское военное кино на примере этих экстремальных боевиков, неизбежно и по идеологическим, и по финансовым резонам. В условиях военной экономики, как бы государство ни пыталось их замаскировать, такие «пеплумы», как «Нюрнберг», можно только закончить. А такие картины, как начавшая сниматься именно в период развязывания масштабной войны историческая драма Андрея Смирнова «За нас с вами» могут реализоваться только за счет репутации постановщика и выйти только на стриминговых сервисах, дабы избежать излишнего внимания в актуальных условиях. Уж слишком очевидны, во всяком случае, уехавшим критикам, параллели между 2023 и 1952 годом, когда происходит действие картины, являющейся референсом к «Хрусталев, машину!» Алексея Германа-старшего9. О данных проката тут речи не идет — вне зависимости от перспектив нынешней России такие фильмы оркеструют конец определенной эпохи.

При этом ситуация с кинопрокатом в России пока не дает оснований для тех опасений, которые высказывались весной 2022 года в связи с постепенным уходом из страны крупных зарубежных кинокомпаний. Инерция в этом поле особенно велика. Не стоит сбрасывать со счетов и параллельный импорт через страны Центральной Азии вроде лояльного России и очень платежеспособного Казахстана. Наконец, расцвели так до конца и не забытые практики нелегальной дистрибуции. По сути дела, Россия вновь становится той «пиратской бухтой», о чем в расширенном, спроецированном на все государство значении писал уже более года назад публицист Иван Давыдов10.

Согласно ежегодному отчету исследовательского департамента прокатной компании «Невафильм», российский прокат прошлого года не почувствовал заметных перемен. Снижение прибылей на 4–6 процентов весной 2022 года выправилось до 2 процентов к началу текущего года11. Еще никогда российские фильмы не приносили такую прибыль. Зритель идет на российское — и потому что уже привык смотреть в среднем качественный продукт на родном языке, и потому что работает идеология «осажденной крепости», где «весь мир против нас, а нам все нипочем», и потому что присутствие зарубежной продукции в кинотеатрах снизилось, несмотря на пиратские уловки. Наконец, «золотые сны» кино — проверенная стратегия развлекательной индустрии тоталитарных режимов, что отчетливо просматривается в истории советской и нацистской комедии, итальянском «кино белых телефонов»12 и т. д. Это узнаваемый косплей правил советского проката.

Яркий пример успеха развлекательного фильма в современных российских условиях — «Чебурашка» Дмитрия Дьяченко, выпущенный компанией «Централ Партнершип» 1 января 2023 года. Его прокатные показатели впечатляют. Огромный бюджет 850 000 000 рублей многократно окупился, поскольку фильм собрал в прокате рекордную сумму, к июлю 2023 года превысившую 6,5 млрд рублей.

Этому феноменальному результату способствовали разные факторы, из которых главный — стремление зрителя к эскапизму. При этом по антуражу фильм совершенно не новогодний, его действие развертывается в фантазийном Сочи в разгар курортного сезона. И даже это совершенно неважно для восприятия внесезонной и вневременной истории, предлагающей зрителю путешествие в невозможную Россию, созданную в официально заблокированных, но активно используемых Инстаграм-аккаунтах звезд путинской России и подражающей этим звездам публики.

Место и время действия — принципиальное «нигде и никогда». Это мир советского ретро с этикеток современных российских дизайнеров, подражающих нижегородскому художнику Валерию Барыкину, которому 10 лет назад первому пришло в голову объединить стили американских pin-up magazines 1940-х годов и советской «Книги о вкусной и здоровой пище». Тут и мотороллер «Муравей», и машина «Иж», известная как «Каблук», и ларек с мороженым из сталинского ЦПКиО, и конструктивистская вилла а-ля Корбюзье. Тут есть частный бизнес — конкурирующая с шоколадной фабрикой крохотная лавка в советском по экстерьеру и ядовитом по цветокоррекции курортном городе. В нем живут персонажи истории, продаваемой как «добрая сказка». Она и воспринимается как таковая на фоне происходящего и внутри того горизонта ожиданий, который сформирован культурой деструктивной ностальгии, уже не менее двух десятилетий определяющей массовое потребление в России.

Крокодил в этой истории превращается в человека — старого садовника Гену, который случайно обретает Чебурашку, хотя, в отличие от оригинального сюжета, совершенно этого не жаждет. Здесь вообще все строится на насилии, преодолении себя и встрече со своим «я» путем страшных мучений. Как это распространено в массовой экранной продукции РФ, в фильме «Чебурашка» персонажи говорят на повышенных тонах, их нормативным состоянием является взвинченность и заведомая неприязнь к окружающим, а реакции ненависти являются естественными, как бы стартовыми — для того, чтобы затем подвергнуться поучительной коррекции, «исправиться» и стать «добрыми». Фильм в целом работает как своеобразная анестезирующая терапия, его социальный заказ для современной России аналогичен тому, который выполняла в нацистской Германии музыкальная комедия «Девушка моей мечты» (1944, Георг Якоби) с Марикой Рёкк — главным секс-символом немецкого мира тех лет.

Российского зрителя должна, например, развлечь сцена апельсинового дождя, наносящего ощутимый урон городу — так или иначе она намекает на бомбардировки городов Украины и преобразует этот новостной шум в гротескный комедийный прием. Совершенно поразительна сцена с мальчиком в ракете, где оставленный без внимания ребенок взлетает в бутафорском летательном аппарате, который должен взорваться салютом из шоколадных брызг. Создатели фильма, по всей вероятности, совершенно не задумываются, насколько расчеловечена аудитория, которую они конструируют.

Показательно, что тот же самый Дмитрий Дьяченко незадолго до «доброго» «Чебурашки» снял менее лицемерный «таежный триллер» «Бешенство», который вышел в прокат 23 февраля. Режиссерам, работающим в так называемом коммерческом мейнстриме, подвластны любые жанры, на которые есть бюджет. В 2025 году выйдет сказочная картина Дьяченко «Финист — первый богатырь». Это название не может не напомнить о позорном суде «за оправдание терроризма» над режиссером Евгенией Беркович, поставившей спектакль по пьесе «Финист — ясный сокол» обвиняемой по той же статье Светланы Петрийчук.

В настоящее время российский кинематограф демонстративно выбирает линию отказа от прямого пропагандистского прессинга, который происходил синхронно с успехами российского авторского кино незадолго до вторжения в Украину. Настало время углубления сходства с советским кино, которое лишь изредка позволяло себе открыто и заостренно выступать против козней «мирового империализма». Чтобы люди продолжали ходить в кино и приносить деньги как производителям, так и в виде налогов — воюющему государству, требуется создавать «красивые», «зрелищные» и «позитивные» истории. Тогда как фильмы типа «Русский крест» Эдуарда Боякова с Михаилом Пореченковым, разыгрывающие затертую карту «загадочной русской души», способны собрать в прокате менее 15 млн рублей — примерную стоимость недорогой квартиры в Москве. Российская киноиндустрия сокращается сообразно экономии военного времени, но ее реальная динамика с начала войны станет ясна лишь к началу 2024 года.


Профессор Свободного университета, журналист медиагруппа Postimees, Таллинн)

DOI: 10.55167/6677cf02df27

Comments
0
comment
No comments here
Why not start the discussion?