Skip to main content

Глава 3. Трансформация политического режима и избирательного законодательства России в 2008–2019 годах. Удержание власти. Электоральный авторитаризм: консолидация

Из книги «Выборы строгого режима»

Published onJun 12, 2022
Глава 3. Трансформация политического режима и избирательного законодательства России в 2008–2019 годах. Удержание власти. Электоральный авторитаризм: консолидация

Часть вторая. Удержание власти. Вот как характеризует это период Григорий Голосов. Цитата длинная, но она нужна нам для уточненного анализа:

Тут нужно немного теории. По своей природе все электоральные авторитарные режимы в их чистой форме, которая налицо в России, являются личными диктатурами. Их лидеры получают власть не в результате военного переворота, не по праву наследования и не по партийной линии. Они выигрывают выборы, причем зачастую эти первые выборы — относительно свободные. Однако уступить власть таким же способом они не могут, потому что авторитарное перерождение режима устраняет эту возможность, превратив избирательный процесс в пустую фикцию. При этом ровно никаких институциональных стимулов к тому, чтобы передать власть кому-то другому, у лидера нет. Он всегда может и почти всегда хочет править вечно, пока, так сказать, «смерть не разлучит нас».

На то, чтобы на собственном опыте проверить эту закономерность, у России ушло некоторое время. Первый звоночек прозвучал в 2011 году, когда «рокировочка» внезапно закончилась, а для того, чтобы купировать общественную реакцию и оставить ее без политических последствий, понадобились беспрецедентные фальсификации на думских выборах. Они взволновали граждан, привели к массовым выступлениям. Однако первоначальная реакция властей не была однозначной. Репрессии против взволнованных граждан по-настоящему развернулись только весной следующего года, но сначала режим попытался сгладить ситуацию методом, обычным для электорального авторитаризма, то есть частичной и непоследовательной либерализацией.

После этого другая его сторона, а точнее — подлинная природа личной диктатуры, взяла верх. Значительную роль при этом сыграли внешнеполитические события 2014 года, после которых Путин окончательно уверился (полагаю, без достаточных на то оснований), что он заслужил вечную благодарность российского народа и такую же вечную ненависть западных держав не только к нему лично, но и к России в целом. Известная мысль Вячеслава Володина о том, что Путин — это и есть Россия, была высказана опытным царедворцем, но зародилась, думаю, в другой голове.

В частности, одним из ответов на возникшие в 2011 — начале 2012 года затруднения стал возврат к смешанной несвязанной системе практически в том же виде, в каком она практиковалась в 1993–2003 годах. Это привело к ожидаемым результатам, подтвердив соответствие этой системы первичной задаче авторитарной консолидации — сохранению политической монополии. На выборах 2016 года, невзирая на крайне благоприятный для властей политический контекст, "Единая Россия" получила лишь немногим более 50% голосов по партийно-списочной части, и лишь выигрыш в колоссальном большинстве одномандатных округов позволил исполнительной власти закрепить баланс парламентских сил, необходимый для беспрепятственного проведения конституционной реформы 2020 года1.

Анализируя законодательство, мы вынуждены немного сдвинуть хронологию трансформации российского авторитаризма. Как уже говорилось, поворотный момент от «авторитаризм-начало» к «авторитаризм-консолидация» мы зафиксировали на уровне 2006 года. Мы также констатируем, что вся основная консолидационная база была заложена уже в 2008–2011 годах. Другой вопрос, что на поверхности это стало ощутимо заметно только начиная с конца 2011 года в результате той самой «рокировочки», а пик пришелся на период после крымских событий 2014 года. На самом деле представляется, что к 2008–2009 годам контраст проводимой антидемократической политики в стране, по сравнению с 90-ми, пусть они даже были «лихими», в пока еще приближенном осознании россиян вылился в снижение рейтингов политических лидеров и партии власти. Политологи это определяют как кризис политической системы2. И это действительно так, поскольку глубоко непрофессиональная строящаяся модель под названием «управляемая демократия», даже еще не отразившаяся в полной мере на состоянии экономики, ощутимо тормозила развитие. Из этого кризиса было два выхода — демократический и авторитарный. И власть даже на какое-то мгновение поколебалась — это видно по законодательству и по судебной практике. Но потом уверенными шагами двинулась в сторону консолидации политического и экономического авторитаризма.

Время Медведева. Тандемократия

Все, кто говорит, что за четыре медведевских года удалось «хоть чуть-чуть подышать», все, кто хоть на минуту предполагал, что Медведев может остаться на второй срок, ошибались и ошибаются. На самом деле все, что происходило за четыре года правления Дмитрия Медведева, подтверждает, что режим вступил в стадию удержания власти. Сама по себе «рокировочка» — первое и главное тому доказательство. Медведев всего лишь занимал позицию временного местоблюстителя, продолжая готовить и обустраивать плацдарм для усиления автократии. За две недели до президентских выборов 2008 года Владимир Путин на пресс-конференции в Кремле в свойственной ему лаконичной форме подвел итог двух своих президентских сроков: «Мне не стыдно перед гражданами, которые голосовали за меня дважды, избирая на пост президента Российской Федерации. Все эти восемь лет я пахал, как раб на галерах, с утра до ночи, и делал это с полной отдачей сил». Гражданам — в том числе и тем, кто мгновенно придумал и распространил в интернете хештег #краб на галерах, не пришлось проститься с Путиным ни на день3. Он продолжал руководить страной.

Первые шаги к переформатированию системы под новые задачи Путин сделал сразу после выборов. 3 марта он попросил Медведева начать разработку новой структуры исполнительной власти и, не дожидаясь инаугурации, взять на себя подготовку заседаний президиума Госсовета, что является одной из исключительных прерогатив президента. Для этого Путину пришлось в тот же день подписать специальный беспрецедентный Указ № 295 «О статусе вновь избранного и не вступившего в должность президента Российской Федерации»4, которым он предписал своей администрации «обеспечивать деятельность вновь избранного и не вступившего в должность президента РФ», а Федеральной службе охраны — «предоставлять вновь избранному президенту государственную охрану» и обеспечить ему «выделение официальной резиденции». Ну хоть понятно стало, как до начала мая 2008 года (до инаугурации) называется должность Дмитрия Медведева. Он — вновь избранный президент, но еще не вступивший в должность.

Какими знаковыми событиями, свидетельствующими о консолидации авторитаризма, отмечено время Медведева? Их несколько, но все они показательные.

Внешняя экспансия и расширение геополитических претензий. 8 августа 2008 года началась война в Южной Осетии. Президент отдал приказ ввести войска и провести операцию по «принуждению Грузии к миру». Итогом пятидневной операции стало уничтожение основных объектов военной инфраструктуры грузинской армии и кораблей боевого флота Грузии в порту Поти. Спустя две недели, 26 августа, после соответствующих просьб Цхинвала и Сухуми президент объявил, что Москва признает независимость Южной Осетии и Абхазии.

Подъем армии «с колен». Наращивание военного потенциала. В 2008 году был принят бюджет, в котором расходы на оборону увеличились на 27%. Началось большое организационное преобразование армии, направленное на повышение боевой готовности частей и соединений и финансовую санацию Министерства обороны.

Окончательный разгром «Клуба губернаторов». В сентябре 2010 года произошло то, что казалось невозможным: Дмитрий Медведев отправил в отставку с формулировкой об утрате доверия мэра Москвы Юрия Лужкова. Таким образом он решил одну из сложнейших для федерального центра политических задач — устранил из столицы самостоятельного и амбициозного мэра-тяжеловеса и заменил его на лояльного чиновника из команды Владимира Путина.

Последовательное внеконституционное расширение (расползание во все стороны) президентских полномочий в ущерб полномочиям других государственных органов и органов местного самоуправления. К тому, что было, добавилось право роспуска региональных парламентов и еще большая подчиненность президенту органов исполнительной власти. Например, поправка в Закон «О Правительстве» (статья 32), подчинявшая напрямую президенту все силовые ведомства, МИД и Минюст, в действительности с учетом президентских указов и отраслевого законодательства обернулась непосредственным подчинением ему, в обход правительства, не шести, а двадцати органов исполнительной власти (5 министерств, 12 федеральных служб и 3 федеральных агентства).

Постепенно были сужены полномочия парламента. В первую очередь, бюджетные. Вплоть до того, что парламент перестал сам создавать проект государственного бюджета5. Теперь он всего лишь делегирует своих представителей в специальную комиссию. Его роль сведена до покорного одобрения спущенного сверху главного финансового документа государства. Дополнительно был принят закон о парламентском расследовании, который полностью нейтрализовал этот важный инструмент системы сдержек и противовесов.

Изменение Конституции. Продление президентских сроков. Наряду с согласием на «рокировочку» данное событие является самым главным признаком перехода от захвата к удержанию власти. Поправки были предложены Медведевым в Послании Федеральному Собранию 5 ноября 2008 года и заключались в увеличении сроков полномочий Президента России с 4 до 6 лет, Государственной Думы — с 4 до 5 лет, а также в создании института ежегодных отчетов Правительства перед Государственной Думой. 21 ноября 2008 года Госдума в третьем чтении утвердила поправки. Решение поддержали 392 депутата (из фракций «Единая Россия», «Справедливая Россия» и ЛДПР), против проголосовали 57 депутатов-коммунистов, воздержавшихся не оказалось. 16 декабря 2008 года был преодолен порог в ⅔ региональных парламентов, необходимый для вступления поправок в силу, то есть одобрение произошло в более чем 56 субъектах. К 18 декабря 2008 года парламенты всех 83 регионов страны одобрили поправки в Конституцию, и они вступили в силу с момента официального опубликования 31 декабря 2008 года.

Здесь российский режим не был оригинален. Как известно, в начале 1990-х годов во всех странах СНГ были приняты конституции, устанавливающие определенный срок нахождения в должности президента (обычно 5 или 4 года) и лимит на занятие президентской должности одним лицом (не более двух сроков подряд). В ряде государств имелось также ограничение на возраст кандидата в президенты. Однако очень быстро во многих странах возникли инициативы, а затем и практика продления президентских полномочий, в результате чего находившиеся в должности президенты получили право баллотироваться на третий или даже последующие сроки, либо просто эти сроки существенно увеличивали.

При этом использовались схожие конституционные и внеконституционные механизмы, а именно:

  • признание первого срока «нулевым», так как он начался до принятия действующей конституции, и разрешение баллотироваться на третий срок, как на второй (Леонид Кучма — Украина6, Ислам Каримов — Узбекистан, Эмомали Рахмон — Таджикистан, Аскар Акаев — Кыргызстан);

  • устранение путем референдума поправки к Конституции об ограничении на последовательные сроки (Александр Лукашенко — Белоруссия, Нурсултан Назарбаев — Казахстан, Ильхам Алиев — Азербайджан);

  • личное пожизненное президентство — в виде исключения — без внесения поправок в Конституцию (Сапармурат Ниязов — Туркмения);

  • увеличение президентского срока посредством внесения поправок в Конституцию с автоматическим продлением полномочий действующего президента (Назарбаев — Казахстан, Каримов — Узбекистан). При принятии белорусской конституции 1996 года полномочия Лукашенко, избранного в 1994 году, были «обнулены» и продлены на два года согласно переходным положениям. В России в 2008 году сроки конституционных полномочий Президента и Государственной Думы были увеличены до 6 и 5 лет соответственно;

  • снятие верхнего ограничения на возраст кандидата в президенты (Борис Ельцин — Россия, Назарбаев — Казахстан, Рахмон — Таджикистан).

Использовались также различные сочетания этих методов (например, Ниязов сначала отсрочил применение положения о двух сроках президентских полномочий, а потом был объявлен пожизненным президентом. В результате такого искусственного продления полномочий некоторые президенты получили право находиться у власти более 20 лет, считая со времен СССР (Назарбаев и Каримов). В России, с учетом возможности «тандема» с председателем правительства, даже без обнуления один и тот же президент теоретически может находиться у власти бесконечно. То есть налицо конституционные трансформации с целью удержания власти7.

Один из внешне кажущихся парадоксов Медведевского президентства состоит в том, что на него, при всех надеждах на «либеральные сигналы», приходится весьма значительное количество оппозиционных манифестаций — например, массовое выступление против мигрантов на Манежной площади в Москве 11 декабря 2010 года или начало акций «Стратегии 31», на которых левый националист Эдуард Лимонов стоял рука об руку с правозащитницей Людмилой Алексеевой. Часть этих акций (к примеру, практически все демонстрации той же «Стратегии 31») до смены мэра в Москве крайне жестко разгонялись. Первые массовые митинги, на которых прозвучало требование отставки Владимира Путина, прошли в нескольких городах в начале 2010 года. В марте в интернете было опубликовано открытое обращение нескольких оппозиционеров, правозащитников и деятелей культуры «Путин должен уйти!». По мнению авторов письма, пока Владимир Путин остается у власти, в России невозможны «сущностные реформы». В июне 2010 года Борис Немцов и Владимир Милов выпустили тиражом в миллион экземпляров брошюру «Путин. Итоги. 10 лет», где основное внимание уделяется коррупции, депопуляции, росту социального неравенства, наметившемуся застою в экономике и сложному положению дел на Северном Кавказе. Осенью 2010 — весной 2011 года прошли несколько митингов в Москве в рамках развернутой несистемной оппозицией кампании «Путин должен уйти!». В марте 2011 года массовым тиражом вышел еще один доклад: «Путин. Коррупция» — фактически расследование об обогащении ближнего круга премьер-министра.

Одного из своих пиков протестная активность в Москве достигла в декабре 2011 года, после публикации итогов голосования на выборах в Государственную Думу VI созыва. Множество сообщений о фальсификациях во время голосования в Москве вывело на улицы тысячи людей. Была запущена целая машина митингов и шествий, которые не прекращались вплоть до инаугурации Владимира Путина в мае 2012 года. Вплоть до смены мэра Москвы все эти акции подавлялись очень жестко. И именно в этот период в обиход вошел термин «полицейское государство»8.

На самом деле никакого парадокса нет. Переход от «захвата» к «удержанию» произошел закономерно и обоснованно по мере роста социально-политической напряженности в стране, постепенного осознания населением высокого уровня коррупционности проводимого курса и все явственнее формируемого желания его смены. Однако чем режим коррупционней, тем сильнее его оборонные инстинкты. Власть, совмещенная с собственностью, имеет гораздо более высокие стимулы к удержанию обеих позиций любой ценой.

Как ответ на кризис легитимности в декабре 2012 года Дмитрием Медведевым была объявлена реформа политической системы. Под внешним прикрытием некоторой либерализации партийной системы эта реформа предполагала ужесточение централизованной вертикали власти, дальнейшее свертывание федерализма и введение дополнительных фильтров политической конкуренции, отсекающих от избирательного процесса несогласованных сильных игроков.

Изменения избирательного законодательства и политического режима 2008 — начала 2012 года

Параллельно продолжилась трансформация избирательного законодательства — подготовка к очередным парламентским и президентским выборам.

Существенным изменением в 2009 году стали поправки в Законы «Об основных гарантиях…» и «О выборах депутатов…». Был исключен институт избирательного залога, который позволял избежать трудоемкой и затратной процедуры сбора подписей в поддержку выдвижения списка кандидатов9.

Законодатель также внес коррективы и в положения о так называемом «плавающем барьере». Ранее к распределению мандатов допускались избирательные объединения, набравшие 7% и более голосов избирателей. При этом мандаты должны были распределяться между как минимум двумя списками кандидатов, набравшими не менее 60% голосов от общего числа избирателей, принявших участие в голосовании, — иначе к распределению допускались и партии с результатом менее 7% голосов. Эти положения в целом остались без изменений, но были дополнены правилом о предоставлении одного или двух мандатов спискам кандидатов, набравшим от 5 до 6% или от 6 до 7% голосов избирателей соответственно. Такие избирательные объединения получали мандаты до начала распределения их между списками, прошедшими барьер10.

Вроде бы хорошая поправка, дающая возможность внести хоть немного новых ярких тонов в сумрачную палитру политического пейзажа Государственной Думы, обесцвеченную чрезмерно высоким заградительным барьером. Но при этом в составе депутатского корпуса все равно не появились представители объединений, получивших менее 5% голосов избирателей. Заградительный барьер продолжал выполнять свою основную функцию недопущения к работе парламента партий с меньшей поддержкой избирателей. И хотя один-два мандата при общей численности депутатского корпуса в 450 человек вряд ли сыграли бы сколь-нибудь значительную роль в принятии решений, но за цифрой в 5% голосов может стоять несколько миллионов избирателей, и их представительство в законодательном органе имеет значение в любом случае.

Был установлен ряд дополнительных ограничений на осуществление предвыборной агитации. Начиная с 2006 года эфирное время, предоставленное зарегистрированным кандидатам и избирательным объединениям, запрещено было использовать для ведения агитации против других кандидатов или избирательных объединений11. То есть во избежание какой-либо критики власти во время предвыборной кампании была создана этакая искусственная политическая стерильность, гарантирующая невозможность нормальной политической дискуссии с обсуждением программ кандидатов. Каждый мог говорить только о самом себе, не подвергая сомнению позиции и утверждения своих конкурентов.

Серьезным ограничением принципа равенства возможностей участников выборов при проведении предвыборной агитации стало введение в 2009 году в законодательство еще одной нормы: бесплатное эфирное время и бесплатная печатная площадь более не предоставлялись политическим партиям, федеральный список кандидатов которых на предыдущих выборах получил менее 3% голосов избирателей. Такие политические партии могли получить долю эфирного времени или печатной площади для проведения предвыборной агитации только на платной основе12, что поставило их в заведомо неравные условия по сравнению с другими политическими партиями.

К 2009 году ЕСПЧ коммуницировал жалобу Республиканской партии России, и стало понятно, что рассмотрения вопроса о явно превышенных пределах вмешательства государства в деятельность политических партий не избежать. Поэтому парламент попытался априори скорректировать ситуацию — началось поэтапное снижение требований к минимальной численности политических партий. С 1 января 2010 года до 1 января 2012 года минимальная численность была снижена до 45 000 человек (минимум 450 в более чем половине региональных отделений, минимум 200 — во всех остальных), а с 1 января 2012 года — до 40 тысяч человек (соответственно, минимум по 400 и по 150 человек в половине региональных отделений и во всех остальных)13. Все эти меры были нелогичными и носили, как уже говорилось, хаотичный имитационный характер в преддверии рассмотрения дела Республиканской партии в ЕСПЧ. 12 апреля 2011 года решение было вынесено (окончательный полный текст опубликован в сентябре 2011 года), и оно, как и предполагалось, возложило на Россию позитивные обязательства общего характера по кардинальному изменению законодательства о партиях.

Рассматривая вопрос о ликвидации Республиканской партии России по причине невыполнения требований о минимальной численности и региональной представительности, Европейский суд отметил, что требования к минимальной численности партий установлены в ряде государств, однако российские требования являются самыми высокими в Европе. Национальное законодательство, устанавливающее данные требования, неоднократно менялось в течение последних нескольких лет, что, исходя из международной практики, может восприниматься как попытка манипулирования избирательным законодательством в пользу правящей партии. Согласно ЕСПЧ, такая мера, как ликвидация партии, может применяться по отношению к политическим партиям, которые используют незаконные или недемократические методы, подстрекают к насилию или проводят политику, направленную на разрушение демократии. Заявитель, общероссийская политическая партия (Республиканская), которая никогда не отстаивала региональные или сепаратистские интересы, одной из целей которой является обеспечение единства страны и мирное сосуществование ее многонационального населения и которая никогда не обвинялась в попытках подорвать территориальную целостность России, была ликвидирована только по формальным основаниям невыполнения требований о минимальной численности и региональной представительности. Европейский суд посчитал, что ликвидация партии была несоразмерной законным целям, указанным представителями властей. Следовательно, имело место нарушение статьи 11 Конвенции14. То есть законодательство о политических партиях в России было признано нарушающим права человека.

Как уже говорилось, в итоге решение Верховного Суда РФ о ликвидации Республиканской партии было отменено, а регистрация партии восстановлена. По времени вынесение решения ЕСПЧ совпало с началом кризиса легитимности, поэтому ответом на такое решение стала реформа политической системы. Контуры ее были озвучены в декабре 2012 года, но под видом исполнения решения ЕСПЧ реформа партийного законодательства была довольно изящно вмонтирована в перечень мер, направленных на укрепление авторитарной системы.

Выборы 2011–2012 годов

Между очередными выборами Государственной Думы и Президента разница во времени составляла ровно три месяца. Учитывая стремящиеся вниз рейтинги партии власти, в мае 2011 года на партийной конференции «Единой России» в Волгограде Владимир Путин озвучил идею о создании так называемого «Общероссийского народного фронта», этакого неофициального и незаконного блока различных общественных организаций, которым вместо партии разрешили проводить праймериз. Директор Центра гуманитарных исследований и консультирования «Текущий момент» политолог Сергей Комарицын сразу переименовал новоиспеченное образование в объединенный фронт бюрократии, поскольку бюрократия может породить только бюрократическую структуру15. То есть Фронт бюрократии против народа. Виталий Третьяков назвал его «оксюмороном» — термином из античной стилистики, обозначающим нарочитое сочетание противоречивых понятий типа «веселая грусть»16. Естественно, первыми о желании вступить в новую структуру сообщили вечные соратники любой властной партии: председатель Союза женщин России Екатерина Лахова, глава Союза пенсионеров Валерий Рязанский и председатель Всероссийского педагогического собрания Валентина Иванова. Потом присоединились весьма респектабельные организации типа РСПП, ФНПР, «Деловой России» и др. А дальше — понеслось… В полном соответствии с пожеланием инициатора о «яркой политической палитре участников» во фронт начали вступать весьма экзотические образования типа «Объединение казаков мест нетрадиционного проживания», движение «Убитые дороги Пскова» и сообщество независимых волонтерских инициатив «Помогай-ка!»17.

24 сентября 2011 года в «Лужниках» на второй день съезда «Единой России» решение было оглашено: Путин собирается баллотироваться на третий президентский срок, а список партии на выборах в Госдуму возглавит беспартийный Дмитрий Медведев.

Именно эту «рокировку» политологи считают центральным событием избирательной кампании в Думу, завершившейся голосованием 4 декабря, которое предопределило все последующее развитие событий. А события эти состояли в резкой мобилизации протестного электората, всплеске гражданской активности и в массовых протестах против итогов выборов. Часть людей в одночасье поняла, что дальше — политический тупик, и у них возникло желание в этой ситуации сказать свое слово. Было понимание, что оппозиция не идеал, но за нее надо голосовать в противовес партии власти. Рокировка политически мобилизовала высший средний класс и средний класс на голосование «против».

«До событий 24 сентября предполагалось, что кампания будет носить региональный характер, и власть оказалась не готова к резко отрицательной реакции большой части общества на рокировку. Рокировка определила всю кампанию, вызвав разные эмоции у обычно аполитичного избирателя: усталость, восторг, раздражение, радость… Но главное — произошло резкое нарастание усталости от власти у целой части общества», — считает директор фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов. Именно рокировка стала необъяснимым рубежным событием, линией, за которой по неясным причинам перестали работать механизмы «управляемой демократии», — свидетельствует Глеб Павловский18.

Кроме того, в феврале 2011 года в эфире радиостанции «Финам ФМ» создатель антикоррупционного проекта «Роспил» Алексей Навальный назвал партию «Единая Россия» «партией жуликов и воров», мотивируя это наличием в составе партии крупных чиновников и бизнесменов, замешанных в коррупционных и уголовных делах. Мем «Партия жуликов и воров» получил широкое распространение в интернете, особенно в период предвыборной кампании (впрочем, он работает и сейчас, спустя десять лет). То есть вопрос о честности парламентских выборов 4 декабря 2011 года, обернувшихся в итоге массовыми протестами «рассерженных горожан», возник в общественной повестке задолго до дня голосования, ведь тогда к началу года из-за ужесточения избирательного и партийного законодательства в стране осталось всего семь зарегистрированных партий, а партийная реформа еще не произошла. Дума впервые избиралась не на четыре, а на пять лет. Охлаждение общественной поддержки режима в совокупности с проведенной Алексеем Навальным кампанией «голосуй за любую другую партию» чуть не привело к потере «Единой Россией» простого большинства в Думе.

Главным посылом оппозиции стал сигнал прийти на выборы и голосовать, что отвечало настроениям избирателей, раздраженных рокировкой 24 сентября. Был также призыв прийти на выборы и обеспечить контроль за ними, чтобы избиратель убедился, что выборы не совсем действительны. Бенефициаром этой стратегии оказалась партия «Справедливая Россия», много дополнительных голосов получило и «Яблоко», так как из предлагаемых партий они вызывали у среднего класса наименьшее отторжение, хотя голосовали и за КПРФ. Кто именно пройдет в Думу и сколько голосов будет у какой партии, избирателю, по большей части, было все равно, главное — в результате такой стратегии люди поняли, что выборы сфальсифицированы.

Действительно, выборы 2011 года сопровождались многочисленными скандалами, административным давлением и фальсификациями. На тот момент уровень фальсификаций был зафиксирован как «беспрецедентный». Фальсификации выражались в завышении явки, вбросе бюллетеней, переписывании протоколов, в административном принуждении. Появился специальный термин — электоральные султанаты — территории, которые дают запредельно высокие результаты по явке и проценту голосов, поданных за правящую партию и кандидатов от власти. Из обработанных электоральными статистиками данных почти половина голосов за партию власти оказались аномальными: из общего числа в 32,3 миллиона голосов за «Единую Россию» «нормальными» оказались лишь 17,1 миллиона, а «аномальными» — 15,2 миллиона (аномальное голосование — это голоса за победителя, которых, с точки зрения статистических закономерностей, быть не должно и появление которых можно объяснить лишь вбросами и приписками)19.

Но даже со всеми фальсификациями «Единая Россия» потеряла на выборах—2011, по сравнению с выборами 2007 года, около 13 млн голосов избирателей. В трети регионов партия набрала меньше 40% голосов. «Яблоко» набрало чуть больше 3% голосов и получило госфинансирование, а «Справедливая Россия» и КПРФ увеличили свое представительство в Думе, набрав 13,2 и 19,2% голосов избирателей соответственно.

Именно в это же время, как противостояние фальсификациям, сформировалось и окрепло массовое движение избирателей по общественному наблюдению за выборами. 24 декабря 2011 года в своем видеообращении к митингующим на проспекте Сахарова журналист Леонид Парфенов высказал идею объединения избирателей для обеспечения честных президентских выборов. Это заявление спровоцировало появление целого ряда общественных организаций, которые занялись формированием и подготовкой наблюдателей. Меньше чем через месяц Леонид Парфенов вместе с еще 14 известными людьми (писатель Борис Акунин, журналист Сергей Пархоменко, литератор Дмитрий Быков, врач Елизавета Глинка) приняли решение об учреждении «Лиги избирателей». Спустя еще неделю появился проект Алексея Навального «Росвыборы», на сайте которого зарегистрировалось 16 тысяч добровольцев, большая часть которых стала наблюдателями в Москве и в Санкт-Петербурге. Своих наблюдателей также готовили «Гражданин Наблюдатель», ассоциация «Голос» (позже — Движение, признано иностранным агентом), проект Grakon (гражданский контроль) и другие.

На президентских выборах 2012 года политическими партиями было выдвинуто пять кандидатов. Также о намерении выдвинуть свою кандидатуру ЦИК проинформировали как минимум еще 12 человек (позже только 10 из них подали документы, необходимые для приобретения статуса выдвинутого кандидата). В дальнейшем часть выдвинутых кандидатов по тем или иным причинам получила отказ в регистрации. В итоге для участия в выборах официально были зарегистрированы пять кандидатов: четыре представителя от парламентских партий и один самовыдвиженец (Михаил Прохоров). Партии «Яблоко» и ее кандидату Григорию Явлинскому было отказано в регистрации из-за «высокого процента брака» в собранных подписях.

Тогда, в конце 2011 — начале 2012 года, Владимир Путин впервые за все свои избирательные кампании столкнулся с массовыми протестами. Подготовка к выборам проходила под аккомпанемент масштабных митингов, спровоцированных нечестными, по мнению их участников, итогами думской кампании. Первый крупный митинг состоялся 10 декабря 2011 года на Болотной площади под лозунгом «За честные выборы». Владимир Путин своеобразно ответил на общественный запрос, назвав своих противников «бандерлогами», а символ протестующих — белую ленту — сравнил с «контрацептивами». В ответ 24 декабря 2011 года на проспекте Сахарова и 4 февраля на Болотной площади прошли новые акции. Они становились все более многолюдными и все более антипутинскими. С определенного момента лозунг «За честные выборы» сменился лозунгом «Ни одного голоса Путину».

Власть ответила серией митингов по всей стране. Два таких прошли и в Москве — на Поклонной горе и в Лужниках. Они были даже многочисленнее, чем оппозиционные, впрочем, наблюдатели утверждали, что участников этих мероприятий привозили со всей страны и далеко не все они были добровольцами. Так в народе появилось разделение публичных мероприятий на «митинги» и «путинги».

Мартовские выборы 2012 года были первой кампанией, в ходе которой вопрос о доверии к результатам был чуть ли не важнее, чем сама предвыборная кампания. 5 декабря 2011 года Владимир Путин заявил, что нападки на думские выборы имеют «второстепенный характер», в то время как «главная цель» — выборы президента. И «чтобы выбить почву из-под ног у тех, кто хочет делегитимизировать власть», премьер предложил свой способ сделать выборы прозрачными — поставить на все избирательные участки (которых в России около 95 тысяч) веб-камеры для трансляции хода выборов. Проект (его стоимость для бюджета оценили в 13 миллиардов рублей, а для компании-исполнителя «Ростелеком» — в 25 миллиардов рублей) пришлось осуществлять фактически с нуля: на предыдущих думских выборах работало всего 742 веб-камеры, а на трети избирательных участков вообще отсутствовало подключение к интернету.

Минсвязи и ЦИК формально с задачей справились. Системой видеомониторинга было охвачено 91 400 избиркомов. На каждом участке — по две камеры, одна из которых охватывала общий план, а вторая транслировала происходящее возле урн для голосования. Таким образом, всего было установлено 182 800 камер. Отслеживать процесс мог любой желающий, зарегистрировавшись на сайте Веб-выборы 2012. Общая длительность записанного тогда видео превысила 260 миллионов минут, которых хватило бы для просмотра в течение более 500 лет. Правда, получить запись видео можно было только по специальной заявке, направленной в избирательную комиссию. Никаких специальных санкций за нарушение порядка работы с веб-камерами предусмотрено не было, а суд в случае рассмотрения дел о нарушениях на выборах мог по своему усмотрению принимать или не принимать записи в качестве доказательства. После выборов веб-камеры планировалось использовать на другие цели, например при проведении ЕГЭ20.

Кроме того, за ходом выборов и подсчетом голосов наблюдали 690 тысяч наблюдателей — российских и международных, от кандидатов и от неправительственных организаций.

По официальным данным ЦИК, Путин в первом же туре набрал 63,6% голосов. Но у «Лиги избирателей» был свой взгляд на итоги президентских выборов. Его озвучил политолог Дмитрий Орешкин на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС: «У Владимира Путина получается 53%, а не 63,6%, то есть 10% разница». Признавая победу Путина в первом туре, лига тем не менее заявила о непризнании выборов и выпустила меморандум: «Выборы 4 марта не были равными, справедливыми и честными». На фоне широкомасштабных нарушений лига считала для себя невозможным признать итоги президентских выборов в России: вызывало подозрения голосование по специальным спискам людей, работающих на предприятиях непрерывного цикла, и голосования по открепительным удостоверениям. Нарушения, на которые ссылалась лига, были зафиксированы наблюдателями — они представили 4500 отчетов с избирательных участков. Правозащитный совет России также принял заявление, в котором указал, что «не считает электоральное мероприятие, состоявшееся в России 4 марта 2012 года, выборами Президента РФ и отказался признать его итоги легитимными»21.

По итогам президентских выборов штабы четырех кандидатов обратились в суд по нарушениям на выборах. Любопытно, что по фактам «вбросов», зафиксированных веб-камерами, в прокуратуру обратились и наблюдатели Владимира Путина. По словам представителя штаба Михаила Прохорова, в штаб поступило 4783 жалобы, а 2280 человек заявили о своей готовности принять участие в обжаловании. КПРФ получила около 3,5 тысячи жалоб, а региональные отделения партии подали более 30 исков в Москве, Ростовской, Нижегородской, Тверской и Брянской областях. Большинство исков было основано на расхождениях копий протоколов с официальными данными22. Однако Верховный Суд отказался рассматривать заявления граждан об отмене результатов выборов президента РФ. Среди прочих была отклонена и коллективная жалоба участников общественного объединения «Россия будет правовой», просивших запретить инаугурацию Владимира Путина до завершения процесса23.

6 мая 2012 года в Москве прошел «Марш миллионов». Тогда, накануне инаугурации вновь избранного президента Владимира Путина, участники марша требовали честных выборов. Оппозиционная акция завершилась столкновениями демонстрантов с полицией. Последовали многочисленные задержания людей и возбуждение так называемого «болотного» уголовного дела, в рамках которого на скамье подсудимых оказались почти три десятка человек24.

Так думские и президентские выборы 2011–2012 годов со всей убедительностью показали, что ключ к консолидации авторитарного режима — создание институциональных условий, которые обеспечивают политическую монополию независимо от политического контекста и предпочтений избирателей. А предпринятые с целью предотвращения этого исхода фальсификации стали источником широкомасштабного политического кризиса, побудившего власти к пересмотру целого ряда принятых ранее институциональных решений. В частности, одним из ответов на возникшие в 2011 — начале 2012 года затруднения стал возврат к смешанной, несвязанной системе почти в том же виде, в каком она практиковалась в 1993–2003 годах. Это привело к ожидаемым результатам, подтвердив соответствие этой системы первичной задаче авторитарной консолидации — сохранению политической монополии. Почти каждый шаг на пути эволюции российского авторитарного политического режима становился если не однозначным «бегством от свободы», то, по меньшей мере, движением в сторону от нее.

Трансформация политического режима и законодательства России 2012–2019 годов. Авторитаризм вынужден консолидироваться

По сообщениям некоторых СМИ, 10 декабря 2011 года акции протеста прошли в 99 городах России. Данные масштабов сетевой протестной активности по 42 городам, в которых прошли акции, позволяют предположить, что в целом на митинги против фальсификации выборов 10 декабря вышло не менее (нижняя граница) 200 тысяч человек25, причем лишь треть этой численности обеспечил московский митинг на Болотной площади. Протест с очевидностью охватил всю страну, и это не могло не беспокоить власть. Нужно было укреплять свои позиции.

22 декабря 2011 года в своем последнем президентском послании Федеральному Собранию, оглашенном накануне нового митинга оппозиции, Дмитрий Медведев дал старт политической реформе26. Президент проигнорировал требования протестующих относительно отмены итогов выборов 4 декабря, но объявил о намерении провести либерализацию политической системы. Анонсированная реформа включала предложения по резкой либерализации партийного законодательства (снижение минимального числа членов для регистрации партий, либерализация доступа партий и кандидатов к парламентским и президентским выборам, отмена и снижение числа необходимых подписей избирателей), изменению порядка формирования нижней палаты парламента, возвращению прямых выборов губернаторов и изменению порядка формирования Совета Федерации.

Первые два пункта этой программы выглядели непосредственным ответом на требования Болотной площади и были сформулированы наиболее конкретно. Соответствующие поправки к законам были вскоре направлены в Думу и окончательно приняты уже в апреле — мае 2012 года.

Прежде всего, были внесены изменения в Закон «О политических партиях». Теперь государство пошло на резкое, 80-кратное снижение требований к минимальной численности партий: с 40 тысяч человек до 500 при наличии региональных отделений всего лишь в половине субъектов Федерации27. Закономерным результатом реформы стало очень быстрое многократное увеличение численности зарегистрированных политических партий в 2012–2013 годах: с 7 до 5828, еще столько же находилось в процессе регистрации в течение года после принятия закона29. Таким образом, предупреждения о бесперспективности искусственного строительства партийной системы сверху подтвердились и были в итоге восприняты30. Все вернулось на круги своя, только с десятилетним опозданием.

С 2014 года рост числа новых зарегистрированных партий заметно замедлился и к середине второй половины 2010-х годов был сведен к нулю, а с 2019 года число партий и вовсе начало стремительно сокращаться в связи с тем, что по закону партия подлежит ликвидации, если она в течение семи лет подряд не участвовала в выборах. Под участием в выборах, по букве закона, подразумевается участие в выборах Президента России, и/или выборах в Государственную Думу, и/или выборах глав не менее чем 10% от числа субъектов Российской Федерации, и/или выборах парламентов не менее чем 20% субъектов Российской Федерации (по партийным спискам), и/или выборах в органы местного самоуправления большинства муниципальных образований (по партийным спискам). Но все это будет уже потом, а к 2018 году в России было зарегистрировано 6731 политических организаций, готовых принять участие в избирательных кампаниях. В Думе шутили, что «если мы выйдем на 51 политическую партию, допущенную к участию в выборах, то избирательный бюллетень для КОИБа (комплекс обработки избирательных бюллетеней. — Прим. Е. Н. Порошина) может оказаться длиной в 1,70 метра». По крайней мере именно так характеризовал ситуацию председатель Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Государственной Думы В.Н. Плигин32.

Еще одним значимым нововведением года стала отмена сбора подписей политическими партиями при выдвижении ими кандидатов на выборах всех уровней (кроме выборов Президента Российской Федерации)33. Ранее такие льготы предоставлялись только партиям, допущенным к распределению мандатов на последних выборах в Государственную Думу либо имеющим своих представителей в одной трети законодательных собраний субъектов Федерации.

Второй этап реформы начался уже после избрания президентом на третий срок Владимира Путина. Основными событиями этого этапа можно считать законодательное оформление окончательного варианта порядка губернаторских выборов, усиление контроля деятельности региональных администраций со стороны президентской администрации и принятие нового механизма формирования Совета Федерации.

В первую очередь речь шла о возвращении выборов глав субъектов Федерации. Несмотря на то что вопрос о возвращении к прямым выборам губернаторов не упоминался среди требований митинга на Болотной, отмена губернаторских выборов в 2005 году оставалась наиболее негативно воспринятым элементом путинских политических реформ 2000-х годов. 55–65% населения продолжали выступать за возврат к выборности на протяжении всего этого времени. Выборы губернаторов были возвращены. Соответствующий закон был принят в мае 2012 года34.

Но не так все просто, как кажется. 5 апреля 2012 года на встрече с рядом депутатов Дмитрий Медведев анонсировал идею введения «муниципального фильтра», существенно менявшую концепцию закона о выборах губернаторов. В конечном итоге выборность была ограничена двумя фильтрами — президентским и муниципальным. Президентский фильтр, прописанный в законе достаточно невнятно, являлся скорее страховочным, нежели системным механизмом, и лишь закреплял участие президента в процессе согласования кандидатов в губернаторы. А вот муниципальный фильтр, предполагающий, что кандидат на пост губернатора должен заручиться поддержкой от 5 до 10% муниципальных депутатов, был призван играть ключевую роль в обеспечении фактической «закрытости» выборов. В силу слабости муниципального уровня власти и его экономической зависимости от региональной администрации муниципальный депутатский корпус является вполне контролируемым и управляемым. Таким образом, именно действующий глава администрации региона получает ключи для допуска кандидатов к губернаторским выборам. В то же время, в случае раскола в региональной элите и заинтересованности федерального центра, этот механизм позволяет создать угрозы для действующего губернатора, добившись регистрации его соперника. В итоге губернатор оказался ответственным за поддержание высокого уровня интегрированности региональной элиты, блокирование значимых угроз для своей победы и обеспечения необходимых результатов как губернаторских, так и прочих выборов35. То есть во внешне демократическую реформу были вмонтированы нюансы, нейтрализующие практически весь ее демократический потенциал. Ну что ж, дьявол всегда кроется в деталях. Тем более что годом позже выборность губернаторов была дополнена оговоркой о возможности по решению самого субъекта Федерации вернуться к ранее существовавшему порядку — назначению губернаторов законодательным собранием региона по представлению президента России36.

Совет Федерации. Похожая ситуация произошла и с Советом Федерации. В декабре 2012 года был «усовершенствован» порядок его формирования. Мы уже говорили о том, что конституционная формула о формировании Совета Федерации была изначально ущербна — там лишь сказано, что он «формируется», а порядок «формирования» определяется законом. В результате новые правила, введенные в 2012 году, стали уже четвертой попыткой решения этого вопроса за 20 лет. Каждая из них отражала тенденции государственного строительства на соответствующем этапе. Лишь первый, переходный состав верхней палаты был сформирован путем прямых выборов. Потом, с 1996 года, членами Совета Федерации становились по должности избранный глава исполнительной власти и спикер регионального парламента при условии выборности губернаторов. Таков был результат достигнутого компромисса между президентом и парламентом. Реформа начала 2000-х предполагала, что в Совет Федерации каждая из ветвей власти делегирует своего представителя (так губернаторы были удалены от принятия федеральных решений), что привело к резкой девальвации политического влияния палаты. После отмены губернаторских выборов ситуация стала и вовсе абсурдной: назначенный президентом губернатор назначал своего представителя в Совет Федерации, имеющий огромные конституционные полномочия и призванный служить противовесом как нижней палате, так и исполнительной власти, в частности — гарантировать независимость суда и прокуратуры.

Кризис легитимности, проявившийся в событиях 2011–2012 годов, вновь поставил в повестку дня центральный вопрос: кто является субъектом политической воли региона — непосредственно население или органы власти? Предложенное новое решение отразило общие тенденции авторитарной коррекции — теперь губернаторы должны были идти на выборы сразу вместе с тремя кандидатами в члены Совета Федерации. То есть жители региона в процессе голосования за кандидата в губернаторы как бы наделялись правом выбора и кандидатов в сенаторы, но в то же время не выбирали их37. Тем более что окончательный выбор двух из трех кандидатур оставался за губернатором после его избрания. В этой восхитительной по своей манипулятивности формуле проявилось стремление повысить легитимность органов власти, но при этом не допустить реального перераспределения полномочий и повышения реальной конкурентности избирательных процедур.

Вторым важнейшим нововведением стало сокращение до минимума оснований, по которым член верхней палаты мог быть отозван. На фоне отсутствия императивного мандата такая поправка фактически лишила и население, и региональные власти формальных механизмов контроля за своим представителем в верхней палате.

Но и этого авторитарной власти показалось мало для контроля над Советом Федерации. В 2014 году была внесена поправка в Конституцию, добавившая в состав палаты наряду с представителями субъектов 10% членов, напрямую назначаемых президентом38.

Наконец, третий этап реформы приходится на вторую половину 2013 — начало 2014 годов и состоит в возвращении от пропорциональной к смешанной системе выборов в Думу и в региональные законодательные собрания, снижающей роль партий в выборах, и ревизии наиболее важной части либерализационных нововведений первого этапа реформы — свободного доступа партий и кандидатов к выборам. Соответствующий законопроект, предусматривающий избрание половины депутатского корпуса по одномандатным округам, был внесен Владимиром Путиным в марте 2013 года.

Справедливости ради, утверждение о полном возврате к регулированию, действовавшему до 2005 года, не вполне соответствует действительности. Учитывая весь объем изменений, накопившихся в российском избирательном законодательстве со времени предыдущего использования смешанной системы, возврат к ней кардинально не изменил ситуацию расширением политической конкуренции на выборах: сохранились запрет избирательных блоков, отмена избирательного залога, голосования «против всех» и порога явки избирателей. В силе остались и все другие ограничения пассивного избирательного права. Более того, новый закон о выборах вернул положения о сборе подписей для кандидатов от партий, не набравших на предыдущих думских выборах 3% голосов.

Как известно из теории и практики избирательных систем, мажоритарная система увеличивает представительство лидирующей партии и сокращает представительство меньших партий. Хотя теоретически в условиях высоких барьеров входа для политических партий одномандатная система расширяет возможности попадания в парламент независимых кандидатов или представителей оппозиции. Однако ключевым параметром здесь выступает барьер доступа к выборам для «одномандатников». Этот параметр реформы стал известен лишь на последнем этапе ее обсуждения и оказался на порядок выше, чем барьер для партий: для участия в выборах кандидат должен набрать 3% подписей жителей округа, в котором намерен баллотироваться, если он не принадлежит к партии, уже представленной в законодательном органе. И это является мощнейшей запретительной преградой для независимых и оппозиционных кандидатов. В то же время такой порядок усиливает позиции партий, прошедших в законодательные органы прежде (их представители, освобожденные от сбора подписей, оказываются в привилегированном положении), а также повышает политический вес региональных элит и региональных администраций, получающих возможность влиять на доступ кандидатов к выборам по одномандатным округам, и проводить своих депутатов в нижнюю палату парламента39.

Итак, вроде бы все построено и проверено на практике — электоральный авторитаризм, формализованный в нормах избирательного права, в экстремальных условиях кризиса легитимности прошел апробацию и доказал свою эффективность. После этого практически все механизмы были «докручены» и доведены до хорошего уровня боеготовности. Если и поправлять что-то еще в избирательном законодательстве, ибо нет предела совершенству, то лишь самую малость.

И действительно, за рамками реформы политической системы в период 2012–2019 годов изменений, касающихся организации и проведения выборов, принималось немного. Власть занялась другими вопросами, решение которых, по ее представлению, должно было способствовать стабильности ее политико-экономических позиций. Две группы этих вопросов адресовались двум разным категориям населения — потребителям телевизора и несогласным. Первым предназначалась внешнеполитическая экспансия, расширение территорий, военная мощь и доблестные действия власти в кольце враждебных держав и абсолютизация прошлого — Великой Отечественной войны и достижений СССР. Участь вторых была менее завидной. Им отводилось «закручивание гаек» — ограничение конституционных прав и свобод. Свободы слова, права на получение и распространение информации, свободы выражения мнения, усиление ответственности за проведение публичных мероприятий, ограничение международного обмена, присваивание специальных статусов, осложняющих их работу. Все это так или иначе в итоге отразилось и на их электоральных возможностях. Широкий бредень так называемых людоедских законов был превентивно нацелен в будущее, чтобы в случае необходимости сыграть свою роль в ограничении избирательных и иных прав граждан.

Можно, конечно, попробовать определить происходящие процессы иначе — резервы избирательного законодательства для целей удержания власти закончились. Только лишь манипуляциями и избирательными технологиями власть было не сохранить. Потребовались более жесткие меры для дальнейшего ограничения политической конкуренции и борьбы с оппозицией.

Тем не менее отдельные поправки в избирательное законодательство имели место быть и в этот период. В начале работы Думы шестого созыва, избранной в декабре 2011 года, на принимаемых законах еще сказывалась новая тактика Администрации президента по отношению к выборам, принятая в начале 2012 года: попытка отказаться от прямых фальсификаций в день голосования и при подсчете голосов. Довольно тесное взаимодействие главы Совета по правам человека (2004–2010) Эллы Памфиловой с руководителями идеологического блока АП, вероятно, повлияло на принятие небольших усовершенствований избирательного законодательства.

Например, из закона о выборах президента была исключена норма о предварительной подаче списка наблюдателей, более четко было определено право наблюдателей вести видеозапись (с места, установленного председателем участковой комиссии), была введена уголовная ответственность за незаконную выдачу или получение бюллетеня (Законы № 103-ФЗ и 104-ФЗ). Наблюдателям было предоставлено право вести видеосъемку. Правда, при этом в законе ничего не говорилось о таком праве у членов комиссий с решающим и совещательным голосом и о праве вести видеосъемку в вышестоящих комиссиях40. Но на этом либерализация практически закончилась.

Принятые в 2012 году под давлением кризиса легитимности и требований международных стандартов нормы в части либерализации деятельности политических партий были скомпенсированы жесткими антилиберальными поправками. В Закон «Об основных гарантиях…» были внесены изменения, лишавшие пассивного избирательного права лиц, когда-либо осужденных к лишению свободы за тяжкие и особо тяжкие преступления, независимо от срока давности. Тем самым задним числом вводилось дополнительное (причем пожизненное) наказание для людей, давно искупивших свою вину, в том числе имевших погашенную судимость. Эта законодательная новелла столь явно противоречила Конституции России, что 10 октября 2013 года была отменена Конституционным Судом РФ, который счел пожизненное ограничение не соответствующим Конституции и предложил законодателю, во-первых, ограничить срок лишения гражданина пассивного избирательного права, а во-вторых, дифференцировать этот срок в зависимости от тяжести преступления41. Однако несколько месяцев спустя та же норма, только в несколько смягченном виде была принята повторно. Согласно Федеральному закону № 19-ФЗ от 21 февраля 2014 года лица, осужденные к лишению свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, лишались пассивного избирательного права на 10 и 15 лет со дня снятия или погашения судимости соответственно. То есть определенное пожизненное ограничение все-таки было установлено: теперь кандидат обязан указывать в документах о своем выдвижении сведения, касающиеся любой судимости, даже снятой или погашенной42. Между тем во многих случаях речь шла о приговорах по так называемым «экономическим» статьям, которые в российской практике нередко используются как способ борьбы за передел собственности.

В 2012 году вместо двух единых дней голосования, в марте и в октябре, законодатель оставил только один — в сентябре. Для власти это было удобно. Во-первых, единственный день голосования было проще и дешевле централизованно контролировать власти и, наоборот, труднее наблюдателям. Во-вторых, большая часть избирательной кампании теперь стала приходиться на период летних отпусков и на огородный сезон, что сильно затруднило ведение предвыборной агитации для несистемных кандидатов. В-третьих, при отмене явочного порога высокая явка активного электората оказалась невыгодной, и в этом плане единственный раннесентябрьский день голосования вполне соответствовал этим чаяниям — интерес избирателей к выборам был снижен естественным путем. А.В. Кынев прямо называет эту поправку «ставкой на низкую явку. И действительно, с этого времени начинаются выборы низкой явки, когда расчет делается на приход на избирательные участки административно зависимого и конформистски настроенного электората»43.

Кроме того, тогда же был до 5 лет увеличен срок полномочий участковых избирательных комиссий, которые до этого формировались одноразово на проведение конкретной кампании. Таким образом, состав комиссий стал более стабильно контролируемым44.

В 2013 году де-факто была введена еще одна порция ограничений пассивного избирательного права предпринимателей. В соответствии с Федеральным законом № 102-ФЗ от 7 мая 2013 года при проведении выборов в федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Федерации, выборов глав муниципальных районов и глав городских округов кандидаты к моменту своей регистрации должны были закрыть счета (вклады) в иностранных банках, расположенных за пределами России, прекратить хранение там наличных денежных средств и ценностей, а также отказаться от использования иностранных финансовых инструментов. То есть, вопреки элементарной логике, от указанных активов необходимо было избавиться не после избрания (хотя даже это отсекает немалую часть предпринимателей, ибо сложно себе представить, как можно вести крупный бизнес, не обладая счетами за рубежом), а до выборов, не имея никаких гарантий на победу в них. В государственной пропаганде указанные ограничения назвали «национализацией» собственности элиты, но в действительности речь шла о попытке поставить барьер для независимых людей с собственными ресурсами, способных добиться успеха без опоры на административный ресурс и без согласия чиновников45.

За полгода до выборов в Думу 2016 года в законодательство было введено правило, что партия или кандидат, назначающие наблюдателей, должны заранее, за три дня до дня голосования (впоследствии — до первого дня голосования), предоставить их список в ТИК с указанием, кто поименно и на каком участке будет наблюдать46. Это правило установили одновременно с запретом удалять наблюдателей с участка иначе как по решению суда — видимо, как компенсацию на уступку наблюдателям, поскольку на предшествующих выборах удаления были массовыми и повсеместными. На деле же требование о предоставлении списков, по сути, препятствовало «карусели наблюдателей», когда удаленный с участка наблюдатель менялся местами с удаленным наблюдателем с другого участка. Поправка в Закон «Об основных гарантиях…» была сформулирована так, что требование о предоставлении списков должно было быть закреплено в специальном законе о конкретных выборах. В Закон «О выборах депутатов…» его внесли, в региональные законы — тоже, а в Закон «О выборах Президента РФ» — нет. Поэтому на президентских выборах остался старый порядок назначения, когда наблюдатель может прийти с направлением прямо в день голосования или оперативно сменить участок при наличии другого направления.

Но это все «мелочи». Вот как оценивает то время Александр Кынев: «Период окончательной консолидации режима на рубеже 2010–2020-х годов выглядит не как продолжение и развитие старых трендов, но, наоборот, как смена вектора — манипулятивные механизмы играют все меньшую самостоятельную роль и требуют все большей поддержки инструментами насилия. В результате режим вынужден отказываться от тех преимуществ, которые дает электоральным авторитаризмам их способность хеджировать риски в условиях „управляемой конкуренции“ и относительно правдоподобной имитации демократических процедур. „Информационный авторитаризм“ эволюционирует в направлении обычной диктатуры»47. А диктатура — это насилие, ограничение права на информацию и контроль.

Тем более что внутриполитическое напряжение осложнялось внутриэкономической ситуацией. Во второй половине 2012 года в стране началось резкое замедление экономического роста, а с середины 2013 года статистика уже фиксировала признаки стагнации экономики. Важно отметить, что резкое замедление роста в 2012–2013 годах имело место на фоне сохранявшихся сверхвысоких (вблизи абсолютных максимумов) цен на нефть. Это обстоятельство демонстрировало, что высокие цены на нефть более не являются достаточным условием для поддержания экономического роста. Это меняло представления общества, правящей группы, а также политической и бизнес-элиты о перспективах российской экономики и ресурсах, доступных для сохранения социальной стабильности. Ситуация многократно ухудшилась после аннексии Крыма и применения к России международных экономических санкций, поэтому причин для обороны с целью удержания власти становилось все больше, а методов манипулирования ситуацией — все меньше.

И, соответственно, все больше становилось репрессивных законов и законов с размытыми формулировками, которые в той или иной ситуации могли быть произвольно интерпретированы и использованы против оппозиции и свободы слова. Впоследствии так и произошло. Вряд ли кто-то в 2012 году мог предположить, что Закон об НКО-иноагентах волшебным образом превратится в СМИ-иноагентов и в иноагентов-физлиц, что на основе законодательства о борьбе с терроризмом и экстремизмом будут признаны экстремистскими организации, занимающиеся борьбой с коррупцией, что члены этих организаций и сочувствующие им будут ограничены в избирательных правах, что дети, играющие в компьютерные игры, будут получать реальные тюремные сроки за терроризм.

В создании «людоедских» законов Думы VI и VII созывов соревновались отчаянно, и все же VI Дума преуспела больше, хотя VII стала, пожалуй, более кровожадной по сути. Особенно начиная с 2020 года. VI Дума трижды ужесточала наказания за участие в публичных мероприятиях: Закон о повышении штрафов за митинги и Закон о расширении ответственности за публичные мероприятия с введением так называемой «дадинской» статьи 212.1 в УК РФ48. Именно эта Дума стала творцом законов об НКО-иноагентах и о нежелательных организациях49. Ее перу принадлежит также целый блок законов об ограничении прав СМИ, свободы слова и контроле за информацией в интернете: Закон о блогерах с аудиторией больше 3 тыс., приравниваемых к СМИ; Закон об ограничении иностранного участия в СМИ; знаменитый «пакет Яровой» (неофициальное название пакета поправок в законодательство, часть которых обязывает хранить переписку, телефонные звонки и исходящий трафик всех российских пользователей, а также предоставлять эти данные по запросу спецслужб); Закон о блокировке экстремистских сайтов; Закон о запрете гей-пропаганды; Закон о защите детей от порнографии50. Ну и вдогонку: на ее совести Закон «подлецов» (Закон Димы Яковлева); Закон о защите чувств верующих; Закон о расширении состава госизмены и Закон о введении в УК состава о призывах к нарушению территориальной целостности51. На совести VII Думы до конца 2019 года: Закон о СМИ-иноагентах; Закон об оскорблении власти; Закон о фейках; Закон о суверенном интернете и закон о физлицах, выполняющих функции СМИ-иноагентов52. А в 2020 году началась уже совсем другая история…

Выборы 2016–2018 годов

На выборах 2016 года, невзирая на крайне благоприятный для властей правовой контекст, «Единая Россия» получила лишь немногим более 50% голосов по партийно-списочной части, и только выигрыш в колоссальном большинстве одномандатных округов, как и задумывалось реформой, позволил исполнительной власти закрепить баланс парламентских сил, необходимый для беспрепятственного проведения в жизнь любых законодательных экзерсисов президента и исполнительной власти.

Пришедшая в марте 2016 года в Центризбирком Элла Памфилова пообещала изменить отношение граждан к выборам, повысив прозрачность и конкурентность голосования. Для достижения этой цели она внесла в избирательный процесс немало корректив: расширила список наблюдателей и взаимодействие с правозащитниками, внесла ряд технических новинок — помимо камер видеонаблюдения появились электронные урны (КОИБы), сканирующие голоса автоматически и исключающие ошибки членов счетной комиссии53.

В связи с тем что единый день голосования остался лишь один (такая вот игра слов), выборы в Госдуму VII созыва были проведены на три месяца раньше окончания срока полномочий Думы. Сокращение срока не обошлось без скандала — Совет Федерации обратился в Конституционный Cуд РФ. Суд рассмотрел обращение в рекордные сроки, всего за неделю: 24 июня сенаторы направили запрос в суд, 29 июня тот провел публичные слушания и уже через два дня огласил решение. Как правило, от поступления жалобы в КС РФ до оглашения решения проходят месяцы. В запросе сенаторы просили высоких судей разъяснить, не будет ли нарушением проведение выборов в Госдуму на несколько месяцев раньше истечения пятилетнего срока, указанного в Конституции.

Конституционный Cуд РФ пришел к выводу, что отклонение от срока, установленного Конституцией, и сейчас допускается в ряде случаев, например, при роспуске Думы президентом, введении военного положения или назначении повторных выборов. И закон не исключает расхождения реального и установленного законом срока для достижения конституционно значимых целей, заключили судьи. Такой целью может быть перенос даты выборов на единый день голосования, считает КС. Такое решение может привести к позитивным результатам: повысится явка избирателей, будет достигнута экономия бюджета. Иными словами, если нельзя, но очень хочется, то можно54. В итоге депутаты VI созыва, не попавшие в новую Госдуму, получили выплаты за досрочное прекращение своих полномочий, на которые бюджет выделил около 460 млн руб. Не отказался никто, хотя бывшие депутаты от «Единой России» обещали, что не возьмут денег за сокращение срока55, то есть налогоплательщики дважды заплатили за трехмесячное содержание старого и нового созывов.

В выборах 18 сентября приняли участие 14 партий. Впервые с 2003 года выборы в нижнюю палату парламента вновь проходили по смешанной системе. Интригой стала борьба ЛДПР и КПРФ за второе место. Законодательное увеличение количества подписей, необходимых для регистрации кандидатов, списков кандидатов (в три раза — для кандидатов в одномандатных избирательных округах и на 50 тысяч — для федерального списка кандидатов) в полной мере выполнило свою задачу по ограничению политической конкуренции — впервые за всю историю выборов ни один список не был зарегистрирован на основании подписей избирателей. Зарегистрированы были только 14 партийных списков, освобожденных от такого сбора.

Честнее и скучнее — так оценили эксперты итоги предвыборной кампании—2016. Думская избирательная кампания прошла без громких скандалов, хотя был зафиксирован резкий рост числа поданных в ЦИК жалоб.

Итоговая явка избирателей стала рекордно низкой — 47,8% против 60,2% на прошлых думских выборах. В абсолютных цифрах на выборы не явились почти 57,5 миллиона избирателей, что сопоставимо с населением Италии (60,7 миллиона) и превышает население таких стран, как Украина (42,5 миллиона), Испания (46,4 миллиона), ЮАР (около 55 миллионов). О непризнании выборов из-за низкой явки заявила председатель партии «Яблоко» Эмилия Слабунова. Несмотря на то что в нижнюю палату по спискам прошли те же четыре партии, что и пять лет назад, в этот раз из-за низкой явки каждую из них поддержали на несколько миллионов человек меньше. Лидерство «Единой России», например, теперь обеспечивали 28,4 миллиона человек вместо прежних 32,4 миллиона56.

«Единая Россия» получила на выборах более 54% голосов по партспискам, а ее кандидаты выиграли в 203 одномандатных округах из 225 (в 19 округах «Единая Россия» никого не выдвигала). В сумме это обеспечило партии власти конституционное большинство (300 человек) c запасом — 343 депутата. Партия взяла реванш за выборы 2011 года, по итогам которых у нее было только простое большинство (238 депутатов). Фактически был повторен результат 2003 и 2007 годов, когда «Единая Россия» получала контроль над нижней палатой парламента.

Специалисты провели сравнительный анализ явки и результатов трех парламентских выборов в условиях электорального авторитаризма, и вот что у них получилось. В ходе «выборов» 2007, 2011, 2016 годов официальные данные явки избирателей были завышены, по сравнению с фактическими результатами, на 12–16 миллионов человек, что составило от 11 до почти 15% числа всех избирателей и от 25 до 32% числа избирателей, фактически принявших участие в голосовании.

Практически все вброшенные бюллетени (исправленные протоколы) — от 98 до более чем 100% — были засчитаны в пользу «Единой России» (ЕР). Превышение приписок величиной 100% означает, что в пользу ЕР передавались (приписывались) не только дополнительно вброшенные бюллетени (голоса), но и часть бюллетеней (голосов), уже отданных за другие политические партии.

По мнению Андрея Илларионова, число голосов, приписанных ЕР, составило почти половину (44,4%) от фактического числа проголосовавших за ЕР в 2007 году; почти 90% реально проголосовавших за ЕР в 2011 году, свыше 3/4 (77,4%) от фактически поддержавших ЕР в 2016 году. По мнению других экспертов, приписки составляли 15–20 процентных пунктов. Но в любом случае это очень много.

Очищение официальных данных ЦИК от данных сфальсифицированных (практически всех — в пользу ЕР) позволяет получить более реалистичную картину политических предпочтений российских граждан, а также ее динамику. С 2007 по 2016 год действительное число избирателей, принявших участие в голосовании, уменьшилось с 56 до 40 миллионов человек; фактическая явка сократилась с 51 до 36,5%; число избирателей, голосовавших за ЕР, упало вдвое — с 31 до 16 миллионов человек; или же с 56 до 40% от фактической явки; удельный вес сторонников ЕР во всем числе избирателей упал также вдвое — с 28 до 14%.

Таким образом, результаты «выборов» 2016 года характеризуют четыре весьма различные цифры: если удельный вес депутатов ЕР в числе всех депутатов Государственной Думы составляет 76%, а официально объявленная поддержка ЕР — 54% от числа принявших участие в голосовании, то фактическая поддержка ЕР среди фактически проголосовавших граждан составляет лишь 40%, а действительная поддержка ЕР среди всех избирателей страны — только 14%57.

Президентская избирательная кампания 2018 года стала во многом рубежной. Дело в том, что она завершила некий цикл эволюции выборной системы, обозначив ее переход к новому состоянию.

На думских выборах 2016 года, видимо, было решено убрать манипуляции с голосованием подальше от крупных городов со зловредными наблюдателями и перенести их в районы и сельскую местность, где за выборами не так внимательно следят. Результатом в условиях очень низкой реальной явки стала картина «двугорбой России», когда половину голосов правящей партии по общефедеральному списку дали (на самом деле в основном нарисовали) участки, охватывающие всего 28% зарегистрированных избирателей.

Для президентских выборов такая конфигурация итоговых результатов, противоречащая концепции всенародной поддержки, очевидным образом не подходила, и ЦИК с администрацией президента, по-видимому, решили перенести фокус воздействия с избирательных протоколов на самих избирателей, несмотря на значительно большую трудоемкость такого подхода. Сочетанием агитации и административного давления удалось добиться почти невероятного: реальная явка (которую можно оценить по положению главного пика распределения голосов на графике) превысила показатели всех федеральных выборов после 2000 года (около 62%). Вероятно, заметную роль сыграл новый механизм голосования по месту пребывания, в который удалось вовлечь в два с половиной раза больше избирателей, чем в прежний вариант с открепительными удостоверениями58, — сыграл не столько за счет добровольного привлечения избирателей, сколько за счет новых возможностей давления на уязвимые группы (бюджетников, родителей школьников и пр.). В итоге распределение голосов в основном пике получилось очень похожим на 2012 год (со сдвигом в сторону увеличения явки примерно на 2%, несмотря на более «скучный» список кандидатов), а «хвост» избыточных голосов — меньше, чем в 2012 году.

В ходе президентской избирательной кампании 2018 года президентской администрации удалось решить никогда ранее не ставившуюся задачу: достичь высокой явки и высокого результата при некотором снижении уровня массовых фальсификаций в день подсчета. В итоге прямые фальсификации составили порядка 8,6 миллиона голосов, вернувшись почти на уровень 2004 года, а рекордная после 2000 года реальная явка была достигнута комплексным воздействием непосредственно на избирателей — как пропагандистским, так и административным. Это представляется шагом в новом направлении: если выборные фальсификации чуровского стиля полностью исключали избирателей из процесса достижения нужного результата, то новый подход предполагает их максимально активное участие в тщательно контролируемых условиях59.

По сравнению с выборами 2012 года требования по составу документов на выдвижение и регистрацию усложнились: появились требования о подаче уведомления об отсутствии счетов в иностранных банках и справок о зарубежной недвижимости, зарубежных финансовых обязательствах и крупных сделках за последние три года60. Но снизилось количество подписей в поддержку выдвижения: на выборах 2012 года самовыдвиженцы собирали 2 милллиона подписей, а на выборах 2018 года — всего 300 тысяч, выдвиженцы от партий — 100 тысяч.

Изначально было заявлено более сорока участников, среди которых немало самовыдвиженцев. Одиннадцати кандидатам, в том числе Алексею Навальному, в регистрации отказал ЦИК. Не зря же в отношении политически активных людей в течение предшествующих лет возбуждались разного свойства уголовные дела, а законодатель все время поправлял законодательство на предмет ограничения пассивного избирательного права лиц, имеющих судимость! Одной кандидатке (Наталье Лисицыной) не хватило подписей после их проверки. Шесть заявившихся кандидатов не подали итоговых документов (читай — не смогли собрать подписей). Одиннадцать кандидатов отказались от участия в выборах (в том числе в одном случае от участия отказалась социал-демократическая партия, отозвавшая своего кандидата).

В итоге к выборам допустили тех восьмерых кандидатов, которых Владимир Путин мог победить с разгромным счетом. Фактически это уже были не выборы, а обновление легитимности. В ходе этого «обновления» Путина поддержали 56,4 миллиона человек, или 76,7% избирателей. Таким образом он набрал на 10,6 миллиона голосов больше, чем на прошлых выборах в 2012 году, установив сразу два рекорда, в абсолютном и процентном выражениях. Второе место, по традиции, не нарушавшейся ни разу с 1991 года, занял кандидат от КПРФ. Крым и Севастополь впервые участвовали в выборах президента России и сразу попали в рейтинг самых системных субъектов Российской Федерации: за кандидата Путина в этих регионах проголосовали более 90% избирателей. Любопытно, что локомотив прошлых выборов — Чечня — опустилась на четвертую строчку (с 99,76 до 91,44%).

Первый год нового политического цикла был отмечен серьезными изменениями в политической и социальной ситуации, равно как в стратегиях и в политике Кремля. В целом эту стратегию можно определить как «окапывание» — подготовку к длительному противостоянию внешним и внутренним вызовам в условиях «конституционного перехода» 2024 года. Не случайно фонд «Либеральная миссия» назвал свой аналитический доклад об этом периоде «Крепость врастает в землю».

Ответом на ужесточение внешнего давления и снижение поддержки внутри стало дальнейшее расширение «силовых практик» во внутренней политике. Активно развивалась новая стратегия сверхцентрализма в отношениях Кремля с регионами: за последние два года проведена самая массовая в истории новой России ротация губернаторского корпуса, столь же беспрецедентно высокой является в этой ротации доля «варягов» — назначенцев федеральной элиты на губернаторские посты. Региональная политика стремительно «советизируется».

Можно сказать, что силовые и репрессивные политики начали играть в поддержании стабильности режима не меньшую, а, возможно, даже бóльшую роль, чем «популярность Путина» и эффективность пропаганды. В сфере политических репрессий главными тенденциями года стали усиление давления на молодежную среду и расширение репрессивного контроля над интернетом; в сфере контрэлитных репрессий — тенденция к демонстративному ужесточению наказаний и дальнейшая «суверенизация» режима для бизнеса61.

Comments
0
comment
No comments here
Why not start the discussion?